Китайский экс-министр железнодорожного транспорта Лю Чжицзюнь, ставший объектом пристального внимания правоохранительных органов после крупной катастрофы, был уличён во взяточничестве и приговорён к смертной казни с отсрочкой на два года. В Китае это означает фактически пожизненное заключение. Отсрочка предоставляется с расчетом, что вскоре выяснятся новые обстоятельства либо изменится власть, и тогда окажется, что Лю Чжицзюнь не брал взяток.
В России многие начали обсуждать необходимость введения смертной казни за коррупцию, пусть с отсрочкой на случай смены власти. Однако подобные разговоры, вспыхивающие с тревожной регулярностью, мало касаются реальной борьбы с коррупцией. У нас в стране меры наказания обычно имеют «вилку» — высший и низший предел, или же мягкий и жесткий варианты.
Наблюдаются явные различия в подходах к наказанию. Например, домашние аресты Удальцова и Васильевой имеют свои нюансы: Удальцову запрещено покидать дом даже на час, чтобы зарегистрироваться кандидатом в мэры, тогда как Васильевой разрешены трехчасовые прогулки, во время которых она может посетить бутик или встретиться с подругой.
Среди обсуждений по поводу введения расстрелов в России есть мнение, что это поможет остановить преступность. Однако многие понимают, что это не решит проблему — напротив, только усугубит ее, добавляя в общество зверства, а настроения граждан станут еще более непримиримыми. В несвободных аморальных обществах ненависть становится нормой.
Кроме того, в России неминуемо начнёт распространяться система двойных стандартов даже в вопросах наказания. Уже наблюдаются примеры вип-хищений: к примеру, Навальный, не имея улик, рискует получить шесть лет, в то время как бывший заместитель московского префекта, обвиняемый в хищении 376 миллионов рублей, получает условный срок благодаря положительной характеристике с работы.
Я выступаю за гуманность, но она должна касаться всех — в том числе и узников Болотной, которых без оснований держали в тюрьме. Многие написали о жестоких условиях их содержания и пребывания на суде — это лишь подчеркивает разницу между преступником и оппозиционером. Преступника можно понять, простить, учесть положительную характеристику. Оппозиционер, даже выбросивший окурок мимо урны, наносит государству ущерб вдесятеро больший, чем любой коррупционер.
Таким образом, вполне предсказуемо, что среди бывших министров одни могли бы быть расстреляны за мелкие проступки, а других помиловали бы за миллиарды. И самое тревожное, что для своих практиковался бы вип-расстрел, похожий на домашний арест для Васильевой. Их могли бы расстреливать, но как в пейнтболе: такие шарики с краской. Оппозиционера или простого коррупционера более низкого ранга могли бы ликвидировать с помощью установки «Град», чтобы лишить даже свидетелей.