Совсем недавно, в дни мятежных событий, продолжаю свой путь по Пречистенской набережной к храму Христа Спасителя. Долго обхожу выросшие за последнее время потоки машин на Соймоновском проезде. Наконец, оказываюсь у подножия храма. В палатке напротив предлагают купить билеты на экскурсию по храму. Так, музей это или храм? Решаю, что это всё-таки храм и не покупаю билетов.
Вхожу в нижнюю церковь. Сумрачно. Посетителей не так много. Господи, прости меня, грешника, но храм воспринимается холодным и пустым. Новодел он и есть новодел. Всматриваюсь в стены, пол и потолок: гранит, мрамор, цветной металл и благородные породы дерева. Иконы хорошо выписаны. Но лики молчат. То ли дело в простой деревенской церковке кубанской станицы Павловской, где мне довелось не так давно принимать участие в обряде венчания моего родственника, то ли в Исаакиевском соборе в Петрограде, где даже луч солнца на творении художника ощущается как живой.
Прохожу в правое крыло. С удовольствием изучаю мундиры конногвардейцев и гренадеров русской царской армии. Солдатские головные уборы времен войны 1812 года поражают торжественностью отделки, но очень хороши в качестве мишени для любопытного и меткого неприятеля.
В верхнем храме запрокидываю голову ввысь. Меня всегда удивляла способность художников передавать перспективу так, чтобы я, маленький человек внизу, встретился глазами с небожителями под стометровым куполом храма. Понимаю, что здесь присутствуют математический расчет и законы оптики, но чудо искусства остается чудом, и за это пристрастие к прекрасному хочется не замечать молчащего великолепия вокруг.
Но куда денешься в поисках смыслов бытия от вечных вопросов «кто виноват?» и «что делать?». Сам же и отвечаешь: никто не виноват, и специально ничего не надо делать. Живем, как можем, и творим, как сподобится. Сегодня – храм, а завтра – тюрьму. В зависимости от движений прихотливой души. Обоснование находится потом. Не всегда удачное, но зачастую правдоподобное, и оттого обладающее силой внушения.
Так всегда у нас в отечестве было с революциями, войнами, юбилеями, воцарениями идолов или с их ниспровержениями. А как же насчет вхождения дважды в одну и ту же реку или по поводу истории, которая повторяется лишь в виде фарса? Видно, что не про нас писаны эти мудрости, и у нас свой, особенный путь. Только вот куда он ведет? Ведет ли он к храму или в противную от него сторону? Молчит Русь, не давая ответа.
За память о воинах наших – низкий поклон воссоздателям храма. Это и есть ответ нацистам и монархистам всех мастей: слава русская, православная добыта и обильно окроплена кровью истинных сынов России, независимо от национальности, вероисповедания и сословного положения. Аминь.
На выходе из Пантеона Героев примыкаю к экскурсионной группе, спешащей к куполам храма. Люди быстро заходят в лифт. Спешу и я за ними. Успеваю лишь занести одну ногу в лифт. Бдительная экскурсоводша предупредительно выставляет вперед крупную коленку и перекрывает вход в кабинку лифта:
— Он с нашей группы, товарищи? Нет? Извините! – это она обращается ко мне. – Вам наверх нельзя. Нельзя так нельзя.
Стыдливо ретируюсь, как уличенный в чем-то нехорошем. Вот так всегда, думаю, и пиво заканчивается на мне, и в компанию не берут. Просто мне захотелось на халяву сверху наш грешный мир обозреть.
Выхожу из храма и спускаюсь на грешную землю. Аккуратно удаляюсь от Христа Спасителя, пересчитывая ступеньки храмового комплекса. Какой нескончаемый день. До поезда еще уйма времени. Мечтаю занять свое место согласно купленному билету и фьюить дальше по рельсам и шпалам. Поболтать ни о чем с попутчиками. Иногда интересные рассказчики встречаются. Только успевай записывать.
Хотите в этом убедиться? Пожалуйста. Послушайте, здесь есть все потребное и не потребное. Но в этом и его особая прелесть…
