Своего папу я никогда не называл отцом. Даже в третьем лице. Даже когда далеко ушёл из детского возраста. Возможно, это связано с тем, что он был очень добрым и мягким человеком. Слово «отец» для меня звучит сурово и официально, как-то по-анкетному. Я очень жалею, что не договорил с папой и что многое недопонял. Во всём виновата эта дурацкая проблема «отцы и дети». Хочется быть взрослым и самостоятельным. И мне почему-то было стыдно и неловко проявить и показать свою любовь. Но всё-таки хотелось обнять его, прижаться, а не получалось. Что-то мешало. Чушь какая-то.
На столе передо мной лежит жёлтый листок бумаги, распавшийся на четыре равные части по местам сгибов. Это удостоверение на медаль «За оборону Сталинграда». Самой медали нет — она была потеряна ещё во время войны. Папа очень хотел её восстановить, ходил по инстанциям, показывая этот листок. Но, увы, там сказали, что медаль восстановить невозможно. Я мог бы её, конечно, купить, но это как-то неправильно — приобретать чужую медаль. Листок, это удостоверение, я склеил. Мой папа был настоящим танкистом, и всю войну он прошёл на Т-34.
Там, под Сталинградом, когда он думал, что ему и всему живому — конец, он вспомнил предсказание цыганки из Парка культуры и отдыха им. Горького, что он женится на женщине с ребёнком и у него родится сын. «Как же так? — думал он. — Я не могу погибнуть здесь, в этом месиве из грязи и крови. У меня есть будущее, мне его обещали. У меня должен быть сын». И появились силы, надежды, вера. Не в Сталина и Родину, а в то, что в его жизни есть что-то кроме войны.
Потом были окружения, бои, танковые сражения и ранения. Я пишу этот текст, сидя в кресле, в котором сидел мой дед, а затем и мой папа. Деревянные подлокотники этого кресла вытерты нашими локтями и ладонями, а сидение — нашими задницами. Меня это греет и радует. В квартире на Пятницкой, где родился мой отец, в 1935 арестовали моего деда. Из этой квартиры на Пятницкой папа ушёл в армию задолго до начала войны, а вернулся уже много позже её окончания.
Передо мной открытка из немецкого города Стендаль. Январь 1946. На открытке красная печать: «Просмотрено военной цензурой». «Милая мама, погода здесь удивительная, ещё ни разу не было по-настоящему холодно. Ходим без шинелей. Снега нет и в помине. Новый год прошёл незаметно, в работе. Рассчитывал на новый год дома, но ошибся. Не волнуйся, скоро буду». Кажется, всё одинаково во все века.
Похоронку на себя в этой квартире он получил сам. Быв в отпуске два дня, он открыл дверь почтальону, который принёс эту ужасную весть. Мне трудно понять, что чувствовал мой папа, защищая родину, которая в это же время издевалась, медленно убивая его папу в норильском лагере. Что ощущал мой папа, получая свои первые медали «За отвагу»? О чем он думал, находясь в Германии, в то время как его папа, за пять лет до ареста, присылал ему открытки с видами немецких городов? «Здравствуй, сынуля…». Кажется, всё одинаково во всех веках.
Я не успел обо всём этом его спросить, и даже не подумал на эту тему. После войны мой папа женился на женщине с ребёнком. Цыганка оказалась абсолютно права. Русский, сын врага народа, расстрелянного в Норильске, женился на еврейке, дочери врага народа, расстрелянного в Москве. Это была настоящая любовь. А позже родился я.
В школе кто-то сказал, что я — полукровка. Мой папа мечтал, чтобы я говорил хотя бы на одном языке и играл на одном музыкальном инструменте. Он сидел с книгой в кресле возле торшера с розовым и жёлтым колпаками, пока я, не глядя на ноты, бездумно играл на пианино, пользуясь тем, что у папы не было слуха. Он, наверное, думал, что я — виртуоз. Несколько учителей не научили меня ничему. А итальянский язык я начал учить уже после его смерти, и этих уроков мне хватит до самой смерти.
Школьный друг моего папы, прошедший всю войну, пережил его всего на два месяца. Они оба не стали стариками, шутили и иронизировали до конца. Они ненавидели пафос, а пафоса сегодня слишком много. В мирное время он всегда замешан на вранье. И картинки — вот они. Даже в день победы сложно обойтись без картинок. Они связаны с нашим временем. Будьте здоровы и держите себя в руках!