Всё-таки не зря говорят, что кризисные ситуации — излюбленная тема массовых медиа. Будь то эпопея с вызволением чилийских горняков из засыпанной шахты, история о якобы убийстве американца мексиканскими пиратами или массовое самоубийство французских оккультистов на спиритическом сеансе. Кстати, о Франции. Если верить российским и зарубежным СМИ, страна погрузилась в хаос: аэропорты, почта, банки и нефтеперерабатывающие заводы захвачены восставшими, автомобили пылают, а в Париже наблюдается нечто подобное бурному мая 1968 года.
Полная ерунда, уважаемые. Я пишу эти строки, сидя в отеле на Рю Распай в Париже. Наша группа из пяти журналистов со всей страны прилетела по приглашению французского МИДа на неделю в рамках года Франции в России и России во Франции. Мы прибыли сюда 18 октября, когда забастовка была уже в разгаре. Да, пара авиарейсов из Шереметьева опоздала, причина — забастовка. Хотя все помнят и любят отговорку о пробках, задерживающих сотрудников на работу. Даже если пробок и не было. В небе пробок нет, но авиационное движение такое сложное, что всякое бывает. Да, вот когда двумя неделями раньше я вылетал из Домодедово в Вашингтон (осень удалась, что тут скажешь!), наш рейс тоже задержали. На сорок минут. Без каких-либо объяснений. В обоих случаях авиакомпании были зарубежными.
Вернемся мысленно во Францию. На следующий день, 19 октября, как раз разразилась буря среди парижан. Они проявили себя довольно своеобразно. Заранее были даны уведомления и получено разрешение на проведение шествия и митинга в строго ограниченном квартале возле Дворца инвалидов. Это, по сути, центр Парижа, но чуть в стороне от оживленных улиц. К месту заранее стянули силы жандармов и полиции. Это были суровые мужчины в возрасте 30-45 лет, в бронежилетах, касках, с крепкими пластиковыми щитами и дубинками. Внешне они напоминали Робокопов, только в черных доспехах.
Полицейских было много — до пяти-шести на каждого манифестанта, не считая сотрудников других ведомств. Нагнали водомётные установки и специально подготовленные автомобили, оснащенные большими щитами для подавления человеческой массы. Если вы хоть раз видели снегоуборочную технику, поймёте, о чем речь. В городе был объявлен красный уровень тревоги, что означало усиленную охрану государственных учреждений и более жесткий контроль.
Тем не менее, на остальных 100 квадратных километрах Парижа жизнь продолжала идти в прежнем ритме. Колонна демонстрантов состояла из профсоюзных активистов, студентов и просто молодёжи, которым даже не исполнилось двадцати. Людей было много, несколько тысяч. Активисты несли лозунги, студенты кричали кричалки, а молодежь шутила. Наиболее агрессивные пытались спровоцировать полицейских. Но те стояли стеной и ждали команды. Когда основной митинг завершился и профсоюзники покинули площадь, более активные участники решили немного поразвлечься. И тут раздалась команда «ФАС!».
Не успев как следует перевернуть и поджечь несколько автомобилей, эти ребята получили дозу слезоточивого газа, ледяную воду под давлением из полицейских водомётов и пинки от жандармов. Полицейские действовали молча, сосредоточенно, арестовывая правонарушителей. Надо отметить, что они были весьма дисциплинированы и не допускали лишних эмоций.
Толпу рассеяли довольно быстро. В предместьях Парижа всё оставалось спокойно. В тот же день другие активисты устроили беспорядки в Нанте и Лионе, разбив несколько витрин и подожгли несколько машин. В провинции ситуация была более активной и жестокой, чем в столице, но и действия полиции были более жесткими. Именно кадры из провинций облетели телевизионные экраны всего мира. Возможно, не обошлось без архивных съемок бунта мигрантов в парижских предместьях, произошедших несколько лет назад.
Всё закончилось в течение трёх-четырёх дней, особенно после того, как жандармы силой разгромили блокаду трёх нефтеперерабатывающих заводов. Перебоев с топливом, кстати, не было. Формально забастовка продолжалась, но фактически распалась на отдельные эпизоды, перешедшие в пикеты. Тут вообще много пикетируют. За неделю возле мэрии Парижа люди выступали по самым разным поводам! Сегодня, в субботу, они требовали свободу для Ирана. Не Ирака, а именно Ирана. Но такие пикеты, в отличие от уличных акций, не служили поводом для стычек с полицией.
Профсоюзники — люди организованные. Сказано, что акция продлится полтора часа, через 90 минут они свернулись и ушли, чтобы завтра снова прийти. Кстати, по опросам «Фигаро», половина французов против текущей забастовки и её продолжения — так как город теряет деньги, которые могли бы быть вложены в его экономику туристами. Туристы пугаются новостей и не спешат приезжать.
Был интересный эпизод в бизнес-школе. Французские преподаватели также бастуют, но делают это довольно необычно. Они приходят на работу, читают лекции, ведут семинары, но не получают оплаты за отработанные часы. Работают, но бастуют. А не приходить на работу нельзя — учёба в большинстве заведений платная, и студенты требуют от преподавателей качественного обучения.
На улицах с плакатами студенты практически не появляются — учиться ведь надо.
С молодёжью всё сложно. Именно они составляют основную массу тех, кто сталкивается с жандармами на улицах. Но это нельзя назвать политическим протестом. Тем более, что французский Сенат после длительных дебатов и протестов проголосовал за пенсионную реформу, увеличивающую пенсионный возраст до 62 лет, с перевесом в 24 голоса. Правительство Франции применило специальную процедуру для завершения дебатов и вынудило Сенат ускорить голосование по реформе. Окончательный текст законопроекта должен быть согласован специальной комиссией, в которую входят семь членов Сената и семь депутатов нижней палаты парламента (Национальной ассамблеи). Это должно произойти на следующей неделе.