Троцкий, любящий меткие фразы, как-то заметил: «Революция избирает себе молодых любовников». Один из таких Ромео, влюбившийся в революцию и сгоревший в пламени этой страсти, с самого детства интриговал меня. Помните повесть Алексея Толстого «Похождения Невзорова, или Ибикус»? В ней множество неприятных персонажей, и на фоне этих тошнотворных образов ярким светом проскальзывает загадочный граф Шамборен – поэт-футурист и большевистский агент, которого преследует белая контрразведка в Одессе. Он направляется в Европу, чтобы взорвать Версальскую мирную конференцию, неожиданно везя в баночках с сапожным кремом восемнадцать крупных бриллиантов, «живуч, как сколопендра», и, будучи вооруженным револьвером, проявляет смелость. Однако, в конечном итоге, его хватают. Сцена его казни описана Алексеем Николаевичем сдержанно и мощно: «- Стыдно, граф, — резким голосом крикнул ротмистр, — давайте кончать. — Тогда Шамборен бросился к лестнице. Едва его кудрявая голова поднялась над палубой, – француз [палач] выстрелил. Шамборен покачнулся на лестнице, сорвался, и его тело упало в море». Я тогда узнал, что фамилия персонажа вымышленная, однако реальный человек действительно существовал. Некий юный чекист из французского аристократического рода, почти маркиз, сыграл важную роль в освобождении Одессы от интервентов весной 1919 года. Время от времени я вспоминал о товарище маркизе и обещал себе, что когда-нибудь разъясню эту историю. Наконец, я собрался с силами. Сделать это оказалось несложно, благодаря Интернету. Однако, о данном эфемерном человеке написано много сомнительных материалов. Не так-то просто отделить правду от фантазий, возникших еще в двадцатые годы. Если вас заинтересует — исследуйте сами, я же расскажу коротко и без беллетризирования.
Во-первых, да – он действительно был кудрявым. Это факт. А.Н. Толстой его знал лично – встречал в московских боемных кафе, где этот приметный юноша («с пушистыми светлыми волосами, правильными чертами лица и горящими глазами», вспоминал Н. Равич) читал свои стихи (хотя, кажется, они не были выдающимися) и поэтические переводы из Теофиля Готье — замечательные, по отзыву не кого-нибудь, а самого Мандельштама. Его настоящее имя – Георгий Лафар, он же де Лафар, он же де ла Фар, он же де ла Фер, он же Делафар (последнее имя чаще всего встречается в источниках). Вопрос о его титуле остается открытым: маркизов де ля Фар во Франции вроде бы не было. Зато граф де ля Фер, как мы знаем, хотя бы один точно существовал. Автор «Записок контрреволюционера» Владимир Амфитеатров описывает: «Делафар носил космы до плеч, бархатную куртку, писал стихи и уверял, будто бы он французский маркиз, потомок крестоносцев; полагаю, что крестоносцем он был наоборот: те — шли в Палестину, а он — вышел из Палестины», но это, впрочем, заблуждение типичного «контрика», подозревавшего во всяком «комиссаре» сатанинское иудейское племя. На самом деле отец Георгия был обрусевший француз, инженер на военном заводе. Как и положено молодому поэту, Делафар воспламенился революцией. Он был по сути анархистом, хотя в ту эпоху два эти радикальные течения еще не враждовали. Георгий служил в ВЧК, где, невзирая на свои поэтические наклонности, заведовал серьезным отделом по борьбе с банковским саботажем, а во время «Заговора послов» занимался делами арестованных французских офицеров. Благодаря своей франкофонности его командировали в Одессу, куда высадился французский экспедиционный корпус. Большевики девятнадцатого года надеялись, что вскоре начнется мировая революция, и старались распропагандировать иностранных солдат и матросов (что было не так уж сложно, ведь все устали от войны и хотели домой). Однако у графа Делафара было задание не агитационное, а из разряда тех, к которым его титул обязывал — он должен был вращаться в высших кругах. И он прекрасно справился с этой задачей: сблизился с полковником Анри Фредамбером, начальником французского штаба, а фактически – самым влиятельным человеком оккупированной Одессы. К слову, этот Фредамбер тоже интересная личность. Его фамилия до галлизации звучала как «Фрейденберг». По некоторым данным, он был родом из Одессы. В тогдашней французской армии, пропитанной антисемитизмом и крайне осторожной в продвижении по службе, еврей мог стать полковником лишь в 42 года, обладая исключительными способностями. (Позже Фредамбер сделает блестящую карьеру и в начале Второй мировой войны будет командовать армией. Умер он только в 1975 году, дожив до почти столетнего возраста, пережив всех остальных деятелей нашей Гражданской войны).
Фредамбер или Фрейденберг уже в генеральские годы. Как-то граф Делафар сумел настроить Фредамбера против белогвардейцев, так что в критический момент полковник настоял на эвакуации французских войск, в результате чего город был захвачен красно-зелеными. (Позже за это самоуправство Фредамбер даже предстал перед судом). Я читал интересные, но сомнительные байки о том, что Делафар влиял на полковника через актрису Веру Холодную или же дал ему огромную взятку (вот вам и бриллианты в сапожном креме). Но не верю в это. Иначе всемогущий полковник как-то бы отмазал своего сообщника, когда контрразведка все-таки добралась до него. А.Н. Толстой, пересказывая беседу с белым контрразведчиком Ливеровским, которого потом вывел в «Ибикусе», описывает гибель графа Делафара следующим образом (интересно сравнить с тем, как это описано в повести): «Темной дождливой ночью Делафара везли на моторке на баржу № 4 вместе с рабочим, обвиненным в большевистской агитации, и уголовником Филькой. Первым поднимался по трапу рабочий. Конвойный, не дожидаясь, пока он поднимется на баржу, выстрелил рабочему в голову, и он скатился. Филька, пока еще был на лодке, снял с себя крест и попросил отослать по адресу. Когда же взошел на баржу, сказал — это не я, и попытался вырваться. Его пристрелили. Делафар дожидался своей участи в моторке, курил. Затем попросил, чтобы его не застреливали, а утопили. Делафара связали, прикрепили к доске и пустили в море. Вот и все, что я знаю…». Не захотел наш граф умирать прозаически, как рабочий и уголовник. На доске, в море. Поэт. Ему было всего 24 года.
Какое я из этой грустной истории вывожу moralité? Когда я читал о романтическом графе Шамборене в юности, мне казалось, что это красиво. Революция, безусловно, является чем-то волшебным. Она привлекла множество удивительных людей, подарив каждому звездный час, а многих обыкновенных сделала необыкновенными. Неважно, сколько жить, важно — как. И прочее, соответствующее возрасту. В нынешние же свои годы, осознаю: какая гадость эта ваша революция! Если бы не свела с ума юношу, он мог бы стать хорошим литературным переводчиком, о котором говорили бы целый век: N. N. — замечательный человек. Любовников ей, стерве не сытой, подавай, да еще молодых, и побольше. «Скажите: кто меж вами купит ценою жизни ночь мою?». И ведь сколько во все времена находилось желающих. Добро б еще ночь манила сладострастьем. А то ведь грубые лапы конвойных, пошляк ротмистр, запах мазута от грязной воды, веревки, мокрая доска…