Она умерла через день после моего вылета из Москвы. Сестра моей старой верной подруги. Сын проболел легко и недолго, она сначала кашляла, потом ей установили поражение 30 процентов легких, затем её положили в больницу. Перед выходными врачи ушли отдыхать, а Ира осталась без сознания на ИВЛ. Во вторник её не стало. Остался 14-летний сын.
Моя первая поездка в Россию с начала пандемии была сплошным ужасом. Началось с самолета авиакомпании «Победа», где стюардессы ходили со спущенной на подбородок маской. Однако первый шок меня захлестнул, когда я увидела молодого человека, вообще без маски, ожидавшего очередь в туалет. Стюардессы его тоже видели!
Следующая ступень разочарования наступила в аэропорту Внуково, где я, пожалуй, была единственной пассажиркой, зарегистрировавшейся на сайте Госуслуги для закачивания результатов двух ПЦР после приезда. Все остальные просто заполнили раздаваемые в самолете формуляры. При сборе анкет в аэропорту паспорта не проверялись. Краем уха я слышала, как сотрудница говорила: «Сдадите два ПЦР». Однако выяснилось, что ПЦР, который обязывает делать государство, для бессимптомных в России всегда платный. Его стоимость по местным меркам немаленькая. В Германии ПЦР можно сделать бесплатно во многих местах, а с апреля быстрые антигенные тесты стали важным элементом борьбы с пандемией.
Перед поездкой я знала, что в транспорте в России почти никто не носит маски, а если и носят, то это лишь простые или операционные. Личный укол ужаса я получила в автобусе от самолета к аэропорту. Все пассажиры, как по команде, стянули маски и стояли плечом к плечу, игнорируя аэрозоли. Этот укол не стал прививкой. Дальше я испытывала лишь боль от многочисленных уколов, которая к концу пребывания стала хронической. Таксист тоже скинул маску. В метро маска – скорее, реликт, который болтается на шее или под носом. В ресторанах, где люди порой сидят как опята на пеньке, официанты тоже, в большинстве своем, носят маски под носом или подбородком. В магазинах и других общественных местах маска и дистанция стали чем-то из области научной фантастики.
В лифте девочка посмотрела на мою маску FFP3 и сказала: «Мама, тетя, как в театре». Кажется, маски россияне носят только в театрах? Или девочка имела в виду актеров? В электричках и аэропорту люди просто висели друг на друге без масок и дистанции. «Маска не панацея», – заявил мне один из приятелей с высшим образованием.
Я приехала привитой и старалась не снимать маску во всех вышеперечисленных местах. Избегала переполненных салонов и держалась подальше от других. Однако вскоре на меня обрушилась информация. Все мои друзья и знакомые либо переболели сами, либо могли рассказать о серьезных случаях среди своих близких. У одной подруги сестра тяжело переболела, у другой муж остался инвалидом, мать третьей до сих пор не чувствует ни вкуса, ни запаха. Одна знакомая, решив не вызывать врача, чтобы не посылать СМС с фото в больницу, подтвердила: так поступает большинство.
Как же ведется статистика? За две недели моего пребывания вокруг меня происходило множество неприятностей: заболела дальняя родственница, тяжело заболела коллега знакомой после «Спутника», заразился коронавирусом годовалый ребенок. А потом она умерла… Я постоянно находилась в ощущении какого-то паноптикума. Кульминацией стало заявление помощницы по хозяйству моей матери: «Болезни были всегда, люди умирали, так что и с короной ничего особенного». Как такое можно говорить?
Отсутствие информации или дезинформация о коронавирусе, а также халатность и беспечность в России трагичны. Я помню, что русские всегда безответственно относились к жизни, но чтобы до такой степени! Многим кажется, что вирус не опасен, хотя он особенно агрессивен, опасен и коварен. Бессимптомные носители и быстрое распространение – это реальность, о которой многие не хотят слышать.
Впечатление сложилось, что почти все уверены, будто везде ситуация с пандемией одинакова. Это неправда! В Германии с марта 2020 года уровень заболевших и смертей на единицу населения значительно ниже, чем в России. Даже если сравнивать официальные данные. В России не считают заражения так, как это принято в большинстве стран. Часто мне приходилось объяснять, что в ФРГ главным критерием стало количество инфекций на сто тысяч человек за неделю. Когда я называла эти параметры, многие смотрели на меня, как на инопланетянку.
Несмотря на падение количества инфекций до 18 на сто тысяч, все продолжают носить маски высокой степени защиты FFP2. С марта они обязательны в транспорте и других общественных местах. В общественных местах люди соблюдают дистанцию, в то время как в России этого не происходит.
В самолете авиакомпании «Северный ветер» маски надели только стюардессы и, кажется, мои соседи по креслу. Последним шоком стало, когда почти весь самолет при входе в берлинский аэропорт вытащил и надел маски FFP2. Можем, когда захотим… В России меня спрашивали: «Когда откроется Европа?» Если это для вас важно, начните соблюдать правила защиты от коронавируса и перестаньте смеяться над осторожными европейцами.