Во-первых, стоит выразить благодарность Алексею Навальному за то, что с его именем связан процесс, сравнимый с событиями конца перестройки. Я говорю не о так называемом «протестном движении», а о беспрецедентной общественной дискуссии, о столкновении идей и ценностей, которое происходит прямо сейчас. Это, на мой взгляд, является признаком формирования гражданского общества, или хотя бы общества, которое всегда существовало в борьбе мировоззрений, и не только благодаря образованию, культуре и добрым намерениям. Печально осознавать, что убеждения, которые я искренне отстаиваю, воспринимаются как оправдание заказа сверху, проявление малодушия, синдром «пикейных жилетов» или, в лучшем случае, наивности. Тех, кто сегодня критикует Навального, осознанно или неосознанно, обвиняют в работе на Кремль — вот суть ответа на такую критику. Угроза «подписали себе приговор» и «когда победим… спустим с лестницы» слышится все чаще.
Я решил посвятить большую часть своей работы и общественной жизни критике режима Путина сразу после его прихода к власти. Мои фильмы о детях Чечни, жертвах второй войны, о взрывах домов, за которые коллективно обвинили чеченцев (при том, что были арестованы и пытаны невинные ингуши, а затем осуждены два карачаевца), об убийстве Литвиненко, который поддерживал борьбу Чечни за независимость, о российско-грузинской войне. Даже когда темы моих работ в кино, телевидении и театре не были напрямую связаны с российскими войнами на Кавказе, я делал к ним аллюзии. Выбор тем и их интерпретация никогда не были результатом политического заказа. Я считаю себя счастливым человеком, так как всегда, без исключения, делал то, что сам считал творчески и морально необходимым.
Кроме профессиональной деятельности, я уделял большую часть свободного времени, которого и так немного, различным демократическим общественным проектам. Все они имели твёрдые принципы: ксенофобия и военная агрессия недопустимы. И теперь позвольте спросить, почему я должен воздерживаться от критики политика, который систематически нарушает эти принципы? «Повытаскивали цитаты пятилетней давности», «мало ли кто чего в своей жизни наговорил», «все могут измениться» — всё это лукавство. 22 июля 2013 года Алексей Навальный чётко, письменно, подтвердил свою позицию по Грузии, которая включала не только оправдание агрессии, но и выдворение «за пределы РФ всех находящихся на нашей территории граждан Грузии». Под совершенно неприемлемым документом (9.07.2013), «проектом заявления КСО по поводу ситуации в г. Пугачёве», поддерживающим призыв коллективно наказать «приезжих» в Пугачёве, стоит подпись А. Навального. «Пока он идёт в фарватере превращения России в человеческую страну — честь ему и хвала, идём за ним…» — пишет Ганапольский двумя неделями позже.
Если он и его сторонники считают, что человеческая страна — это та, в которой будет приветствоваться самосуд и возможна депортация всех граждан той страны, в которую Россия ввела войска — пусть идут за Навальным, но с какой стати они упрекают тех, кто думает иначе и не «идёт вместе», в работе на Кремль? Моя умирающая от рака жена Ольга буквально до последнего дня работала (вместе со мной) ПРОТИВ Кремля, монтируя «Уроки русского», фильм, объясняющий, почему война была прежде всего российской агрессией. Затем я объездил с фильмом полмира, показывал его в Евродепутате и многочисленных правительственных и неправительственных организациях, давая интервью и споря до хрипоты на подиумах. Так я работал на Кремль. Ранее я так работал, что мне перевернули вверх дном дом, разбили окна, машину, и оставили на подушке портрет отравленного Литвиненко.
Я никогда не голосовал за Навального и не считаю его ни лидером сопротивления режиму Путина, ни приемлемым потенциальным лидером страны. Я не ищу в нём изъянов и не собираю «неудачные» цитаты, а лишь приводжу то, что бросается в глаза. Этого достаточно, чтобы понять, что его позиция во многих принципиальных для меня вопросах совершенно не отличается от путинской. На это теоретически можно возразить, что эти вопросы (упрощённо говоря, ксенофобия и неоимперская внешняя и внутренняя политика) принципиальны для меня, но не для дела единственно возможного сейчас варианта «демонтажа» режима. Увы, я не могу согласиться. Считаясь разоблачителем коррупции, автором эффектных презентаций её примеров, Навальный не предлагает, на мой взгляд, убедительной концепции «победы над коррупцией». И это не случайно. Коррупция — следствие глубинных культурно-исторических условий, вскрыть которые невозможно, оставаясь в рамках той, по сути, консервативной идеологии, в которой оперирует Навальный.
Я не думаю, что он много потеряет от отсутствия поддержки с моей стороны. Скорее, даже выиграет. Если Навальный так раздражает кого-то, кто «выгораживает» чеченцев, грузин и прочих «понаехавших», значит, он всё-таки свой парень, несмотря на подозрения, что он — ставленник крупного капитала. Упрёков в непоследовательности в области национальной политики к Алексею Навальному у меня нет, в отличие от его союзников в либеральном лагере, которые часто позиционируют себя как поборники прав человека.
Некоторая непоследовательность и избирательность заметна именно в борьбе с коррупцией. Вот один из примеров: печально известный лозунг «Хватит кормить Кавказ» в сочетании с многомиллиардной коррупцией в Южной Осетии, которую Навальный призвал «серьёзно» финансировать. Пять лет назад это, конечно, было, но и сегодня его этот пункт не смущает. Это не придирка, а напоминание о том, насколько привычное слово «коррупция» стало ходульной затычкой, исчезающей под давлением более глубоких политических и идеологических интересов. «Не идеальный», «не девушка (чтобы влюбляться)», «наш инструмент», «потом, если надо, заменим», «перевоспитаем»… А вы его спросили, готов ли он быть инструментом для замены? Как-то неуважительно получается по отношению к Алексею Навальному. Кажется, я уважаю его больше, чем те, кто за него извиняются, но продолжают поддерживать. Уважаю как противника, считая, что он не будет инструментом в руках непоследовательной либеральной интеллигенции. Он — кандидат в путинские преемники, но если он и станет таковым, то лишь в узком смысле. Как Путин был ельцинским. Преемник преемником, а вышло нечто новое.
Есть среди комментариев на посты один не очень распространённый, но, по-своему, притягательный мотив: «В ваших опасениях, может быть, что-то есть, но, по мне, так, всё лучше, чем это гнилое болото». На это гораздо труднее ответить, потому что это честно. Не морально, не позитивно. Страшновато и по-гегелевски негативно. Если кто-то это имеет в виду, пусть так честно и скажет.