Фильм «Родня», снятый в советские времена Никитой Михалковым, обладает особенностью, показывающей одновременно два явления: разлагающееся общество и пронизанный цинизмом взгляд автора. Можно сказать, что вся гнилая эпоха представляется как вывернутый наизнанку Михалков. Его роли того времени отражают эту эпоху, насыщенную негативом.
Заметки Леонида Радзиховского о выборах также формируют единство, объединяя автора и стиль. В них заключено наше время — дряблая, блеклая, бесформенная проза периода безволия, распада и цинизма. Автор сидит на кухне, грея прокисшие щи, усмехается в бородку и с ленцой смотрит в окно на хрущобы, наблюдая за роющимися в помойке собаками. Какую жизнь он может описать? Что может показать? Чему может научить? И в самом деле, какие тут выборы? Ну, подумаешь, выберут Митрохина или не выберут с Бунимовичем, или вообще никого не выберут. Что с того? Щи-то мои от этого не испортятся!
Но вот в дверь стучат. Под окнами свистят, хотят оторвать от прилипшей табуретки и увлечь куда-то вдаль — за горизонт, за помойку. На выборы. Мешают наслаждаться прокисшей капустой. В голове начинается бурчание: «Вот сволочи, поесть не дадут». И сыплются мысли, как орехи из штанов: «Пр-р-р-р… Отстаньте! Я тут ни при чём. Ваши дела. Митрохина. Демагоги. Пусть помойку уберут, тогда выйду!»
Уже и не стучат, и не свистят. Ушли… Отстали… Тишина вокруг. Вода из крана капает, ворона на ветке косит чернильным глазом. Сопит на плите кастрюлька. За окном всё та же помойка, в тарелке — прокисшие щи, а за столом автор. Кушайте, читатели. Не обожгитесь. Туалет в коридоре.