1. Не существует простого решения у сложных проблем. Это надо зарубить себе на носу. Запомнить раз и на всегда. Каждый, кто сейчас будет выступать и требовать вернуть смертную казнь или ужесточить наказание за преступления над детьми — либо не знает о чем говорит, либо занимается популизмом. Ни смертная казнь, ни повышение срока и условий содержания не ведут к профилактике насильственных преступлений. Это подтверждено не только множеством независимых исследований, это подтверждено самой жизнью. Остановила перспектива быть расстрелянным Андрея Чикатило? Помогла смертная казнь остановить маньяка Сергея Головкина, который убил 11 детей? Может «Балашихинский потрошитель» Сергей Ряховский боялся смертного приговора? Нет. Нет. Нет. Смертная казнь, наоборот, повышает ставки. А это заводит маньяков и убийц еще больше.
2. Что делать? Идти по длинному и сложному пути. Во-первых, смею предположить, что система профилактики преступлений, причем не только сексуального и насильственного характера, а вообще, в России работает очень плохо. Ну если раз за разом происходят, в разных регионах, однотипные преступления, и очень часто их совершают люди уже сидевшие, причем за аналогичные преступления, можно смело утверждать, что корень проблемы находится именно тут. Ни одного человека, попавшего в тюрьму, это попадание не исправило. Испугало? Да. Научило быть осторожнее? Да. Но исправило? Нет. Наши тюрьмы вообще не имеют отношения к тому, чтобы исправлять людей. Это для кого-то новость? Да тоже нет. Все все понимают. Но и после тюрем с людьми никто толком не работает. Профилактика в России зиждется только на устрашении. А это не работает. Вообще. Никак.
Возможно, на ситуацию могла бы повлиять пробация, которую собираются вводить в России с 2021 года, но, во-первых, не уверен, что подобный институт сможет работать качественно, если он будет подчиняться тем, чьи ошибки и недоработки, по сути, должен будет устранять. А во-вторых, пока не изменятся тюрьмы, бессмысленно говорить о том, чтобы с умом возвращать в общество тех, кто через них прошел. Нету и никакой реабилитации. Ни психологов, ни поддержки, ничего. Человека выбрасывают в мир и говорят, что если он еще раз нарушит закон, то его еще сильнее накажут. И еще везде пинают и притесняют (попробуйте найти работу, отсидев срок в тюрьме). Все. Вертись как хочешь. Тут даже нормальный человек, который действительно хочет завязать с преступностью, должен быть настоящим героем, чтобы перебороть стигматизацию общества.
Нету сильных НКО, которые работали бы с бывшими заключенными, с тюрьмами и с теми, кто может попасть туда. То есть они, конечно, есть, несколько даже очень хороших, но их ТАК МАЛО, и их постоянно признают врагами России, что одно их количество лучше всего подтверждает отсутствие подобных организаций в общероссийском масштабе. Участковые, которые могли бы контролировать всех подозрительных или ранее замеченных в подобного рода преступлениях людей, очень заняты тем, что обзванивают сторонников Навального. Вот, кстати, интересно, чем занимался участковый из Киселевска Кемеровской области за неделю до убийства Ульяны Дегтярь и Насти Феслер? А за месяц? Он вообще знал, что у него на участке живет освободившийся из тюрьмы в 2019 году Пестерников, который сидел 10 лет по статье «Насильственные действия сексуального характера»?
Я вообще не специалист в этом вопросе. Я не знаю, как именно работать с подобными преступлениями и как заниматься их профилактикой. Но я умею пользоваться поиском. Умею.