Год назад страны Запада ввели первые санкции против российских юридических лиц и граждан, и теперь можно с уверенностью говорить об их весьма невысокой эффективности. Главной целью этих мер стало прекращение агрессии России на Украине. Однако, не обращая на них внимания, Россия последовательно осуществила ряд действий: 1) присоединила Крымский полуостров, 2) развязала вооруженный конфликт на востоке Украины, 3) к осени 2014 года (Минск-1) фактически превратила значительную часть Донецкой и Луганской областей в независимое от Киева территориальное образование, 4) в феврале 2015 года (Минск-2) значительно увеличила территорию, контролируемую сепаратистами, включая ключевые аэропорты Донецка и Дебальцево. Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что ни одна из волн санкций не приводила к тому, чтобы Россия хотя бы остановила эскалацию конфликта.
Президент Обама несколько раз заявлял, что хотя введенные санкции не привели к достижению желаемого политического результата, их введение оказало заметное влияние на российскую экономику, существенно ослабив её устойчивость. Однако это утверждение, на мой взгляд, является значительным преувеличением как в отношении российской экономики в целом, так и в отношении ближайшего окружения Владимира Путина. Введенные против друзей президента персональные санкции не затронули членов их семей, которые были юридическими владельцами активов или стали таковыми после введения мер. Кроме того, персональные санкции не предусматривали суммирования долей владения, что позволило избежать влияния на такие компании, как СОГАЗ и Газпромбанк.
Многие выражают мнение, что введенные секторальные санкции стали причиной резкого ухудшения экономической ситуации в России и спровоцировали жесткий финансовый кризис в декабре прошлого года. Однако и это утверждение не выдерживает критики: 1) секторальные санкции против российской нефтегазовой промышленности касаются только арктических глубоководных и сланцевых месторождений, находящихся в стадии геологического изучения, и, следовательно, не оказывают влияния на текущие объемы добычи углеводородов, 2) вскоре после введения секторальных санкций западные сервисные компании отказались от новых контрактов с российскими нефтегазовыми компаниями. Если бы эта ситуация оставалась стабильной, спад в добыче углеводородов в России мог бы начаться уже в конце 2015 года. Тем не менее, к концу прошлого года эта угроза была сведена на нет, так как западные компании начали заключать контракты на свои дочерние структуры. Schlumberger пошла еще дальше, купив 45,65% акций крупнейшей российской буровой компании Eurasia Drilling Company. 3) Финансовые санкции, запрещающие привлечение нового финансирования, оказались более действенными, что практически закрыло рынок капиталов для всех российских банков и компаний.
В этой ситуации необходимость погашения внешнего долга создавала давление на российский платежный баланс и приводила к ослаблению рубля в конце прошлого года, когда суммы погашений долгов были максимальными. Однако нельзя забывать, что с середины прошлого года мировые цены на нефть стремительно снижались и к концу года упали более чем в два раза. (Я не являюсь сторонником конспирологических теорий и не верю в американо-саудовский заговор против России и Венесуэлы). Следует утверждать, что падение цен на нефть оказалось более значительным фактором, приведшим к валютному кризису в декабре прошлого года: снижение цен на нефть до уровня декабря 2014 года ($48 за баррель) означает потерю около $200 миллиардов экспортной выручки в расчете на год, в то время как для погашения внешнего долга российским банкам и компаниям на 2015 год необходимо примерно вдвое меньше средств.
Хотя прямое воздействие экономических санкций кажется весьма ограниченным, их косвенные последствия могут оказаться гораздо более значительными и длительными. В первую очередь, резкое ускорение инфляции негативно сказалось на российской экономике. Введение эмбарго на поставки продовольствия из стран Запада подтолкнуло рост цен, который стал неконтролируемым в декабре-январе из-за резкой девальвации рубля. Во-вторых, ускорение инфляции, девальвация и падение доходов федерального бюджета от экспорта нефти привели к необходимости радикального пересмотра бюджета на текущий год, что затруднило нормальное функционирование многих бюджетных учреждений, которые до сих пор не знают, сколько и на что им будут выделены средства. Неудивительно, что бюджетная конструкция будущего года министру финансов «видится в тумане». В-третьих, резкое падение экспортной выручки и необходимость погашения внешнего долга обусловили значительное снижение импорта, что скажется как на текущем потреблении россиян, так и, что более важно, на замораживании множества инвестиционных проектов. Падение инвестиций в России продолжается уже третий год, и это, похоже, станет главной характеристикой нынешнего кризиса.
Почему же введенные санкции оказались неэффективными? Думается, это не случайно. Запад, скорее всего, не хотел прибегать к более жестким мерам в отношении России, надеясь перевести ситуацию в переговорную стадию. В Европе для крупного бизнеса проекты в России являются важным фактором развития, и бизнес, очевидно, не хотел терять свои позиции в этой стране, что способствовало постоянному лоббистскому давлению. Для США объем экономических связей с Россией остаётся крайне незначительным; с одной стороны, Россия важна как партнер для урегулирования конфликтов в Афганистане, Иране, Северной Корее, Сирии и в борьбе против ИГИЛ. Достижение успешных результатов в этих проектах весьма важно для текущей администрации, поэтому именно на этих направлениях сосредоточены усилия и ресурсы. С другой стороны, любые американские предложения по ужесточению санкций оборачиваются дополнительными потерями для европейского бизнеса, что вызывает настороженность у Европы.
Кроме того, поскольку основу российского экспорта (более 2/3) составляют углеводороды, отказаться от импорта которых европейская экономика не может, введение санкций, ограничивающих российский экспорт, стало практически невозможным. Подводя итоги, можно выделить следующие выводы: 1) Запад не имеет четкой стратегии в вопросе введения и/или расширения санкций; каждый раз этот вопрос обсуждается «с нуля». Ярким доказательством этому служит то, что самые жесткие – секторальные санкции – были введены после, в общем-то, частного эпизода — сбития малазийского «Боинга», — который никак не повлиял на ситуацию в районе конфликта. И, напротив, несмотря на многочисленные заявления, никакого «санкционного» ответа на летнее наступление пророссийских сепаратистов на Мариуполь, которое принципиально изменило расклад сил в регионе, не последовало. 2) Запад по разным причинам не стремится усиливать экономическое давление на Россию и не считает санкции основным инструментом воздействия, предпочитая традиционные методы дипломатии. 3) Российская политика stop-and-go на востоке Украины (военная операция-переговоры-военная операция-переговоры) является оптимальной для минимизации угрозы введения новых санкций.
PS Этот текст является русскоязычной версией.