Комментарии А. Венедиктова о проводимой, по его мнению, реформе судебно-тюремной системы, нацеленной на «ликвидацию тюремно-лагерной системы, созданной еще Лениным и Сталиным», привлекли общественное внимание к состоянию российской пенитенциарной системы и численности тюремного населения страны.
Представление о динамике численности заключенных на 100 тыс. человек населения в нашей стране в 1882-2011 гг. можно увидеть на графиках (график 1, график 2, график 3). Основные источники: Лунеев В.В. «Преступность ХХ века», М., 2005, сс. 813-817, данные тюремной статистики Российской империи, собранные Стивеном Виткрофтом.
В последние 35 лет существования Российской империи значение коэффициента заключенности колебалось около уровня 100 человек на 100 тыс. населения. При политике гуманизации имперской пенитенциарной системы, например, при Николае II до начала революции 1905 года, этот показатель снижался до 56. Когда наступил период, называемый в учебниках истории «послереволюционной реакцией», он вырос до 120. Общая численность заключенных в империи составляла от 75 до 188 тыс. человек.
Приход к власти коммунистов и создание системы ГУЛАГа в 1930 году кардинально изменили ситуацию. Десятки миллионов людей прошли через аресты, тюрьмы и лагеря. Одномоментная численность заключенных выросла до беспрецедентного уровня в 2,8 млн. человек, а коэффициент заключенности увеличился почти в 10-13 раз – до 1214 в 1941 году и до 1537 в 1950 году. Никогда в истории России и, возможно, в истории других стран (за исключением Северной Кореи и Кампучии) такое количество людей не находилось за решеткой. И это не считая миллионов тех, кто был выслан, сослан, раскулачен, уморен голодом или расстрелян.
Освобождение миллионов политзаключенных, начатое Л. Берией и Н. Хрущевым, а также расформирование ГУЛАГа в 1960 году привело к снижению абсолютной численности заключенных на 2,1 млн. человек и снижению коэффициента заключенности в 5 раз – до 308 в 1960 году. Однако даже в пик советской «оттепели» удельный вес заключенных в общей численности населения страны был почти втрое выше максимального значения этого же показателя в рекордный год постреволюционной реакции в имперской России.
Оттепель быстро закончилась, началась реакция. В последующие 20 лет (1960-1980 гг.) коэффициент заключенности постепенно возрос до примерно 500 человек. «Поздний застой» (последние годы Л. Брежнева, правления Ю. Андропова, К. Черненко и первые два года М. Горбачева) стал периодом резкого роста числа заключенных – до 953 человек на 100 тыс. населения в 1986 году. С конца 1986 года М. Горбачев начал новый процесс освобождения заключенных.
В 1990 году в СССР был достигнут новый минимум призонерности – 487 человек на 100 тыс. человек, что вчетверо больше, чем до создания ГУЛАГа. В 1990-х годах при Б. Ельцине коэффициент заключенности быстро пошел вверх, достигнув пика в 719 человек в 1999 году. Ряд амнистий и других мер в первое президентство В. Путина снизили его значение до 531 человека в 2004 году. Однако второй срок «раба на галерах» повысил коэффициент заключенности до 621 человека в 2008 году.
По состоянию на 1 сентября 2011 года за решеткой находится 546 человек из каждых 100 тыс. российских граждан. Это в пять-десять раз больше, чем в т.н. «тюрьме народов» – в догулаговской Российской империи. По степени репрессивности, оцениваемой по удельному весу заключенных в населении страны, нынешний «новый политический режим» (1993-2011 гг.) уступает лишь периодам «зрелого ГУЛАГа» и «позднего застоя и перестройки». В настоящее время значение коэффициента заключенности в России выше, чем почти во все периоды отечественной истории последних 130 лет.
В последние три года (2009-2011) возможно, именно деятельность Д. Медведева привела к небольшому снижению коэффициента заключенности – примерно на 25 человек на 100 тыс. населения в среднем за год. Однако по скорости и масштабам снижения призонерности медведевский период уступает по меньшей мере шести периодам отечественной истории последних 130 лет. Поэтому если под эмоциональной оценкой А. Венедиктова о сохраняющемся в России ГУЛАГе понимать неприемлемо высокий уровень числа заключенных в стране, то с такой оценкой в целом можно согласиться, при понимании качественной разницы между нынешней тюремной системой и системой рабского труда в сталинском ГУЛАГе.
Что же касается оценки А. Венедиктова действий Д. Медведева по «демонтажу ГУЛАГа», то такая оценка, особенно с учетом недавних замечаний министра юстиции А. Коновалова в Госдуме, представляется пока недостаточно обоснованной.