Почти все разговоры в СМИ об экономике России сводятся к обсуждениям курса рубля и изменениям биржевых индексов. О строительстве новых заводов и освоении новой продукции речь почти не идет. Экономика, связанная с созданием продукции с высокой долей добавочной стоимости, постепенно деградирует.
Если попытаться определить современную политико-экономико-социальную суть России одним словом, то это – ПРИДАТОК – «прикладной элемент», «довесок» к чужому производству, к чужой экономической и валютно-финансовой системе, к чужим модернизациям и инновациям. Если за рубежом перестанут покупать российскую нефть и газ, и оттуда же перестанут поступать продукты, машины и запчасти, то все встанет. А пока мы сидим у двух труб – по одной у нас откачивают, что есть в земле, а по другой нам приходят ежедневные пайки. Краники от этих труб уже давно за пределами России. Пока их не прикручивают – и даже обещают не прикручивать дальше, если мы будем вести себя правильно и не претендовать на что-то большее. Мы полностью зависим от них.
В конце 80-х цена нефти опустилась до 8 долларов за баррель, и СССР прекратил свое существование. А что станет с Россией, если нефть подешевеет, например, до 20 долларов? Страшно подумать! Как же мы дошли до жизни такой?
Дело в том, что причины многих неприятностей в жизни человека заложены в его природе и предопределяются такими «смертными грехами», как алчность, зависть, гордыня (остальные для справки: гнев, обжорство, похоть, лень). При переходе от социализма к капитализму авторы новых российских законов удовлетворяли в первую очередь свою алчность, гордыню и зависть. Тормозов почти не было.
В других странах люди такие же, но им трудно реализовать свой греховный потенциал, так как за ними следит тот, кто сам хочет руководить процессом. Обычно эту роль выполняет оппозиция. Это и есть демократия. Если не будет реальной оппозиции, будет диктатура. Мы и многие другие это уже проходили.
Мы создали такую экономику, что мировые кризисы в первую очередь бьют по нам. Если у них простуда, у нас – воспаление легких. Сегодняшний кризис на Западе – плата за излишний либерализм. Правительства недостаточно вмешивались в экономику, а бизнесмены «грешили» сверх меры: банки и торговцы навязывали потребительские и ипотечные кредиты, не интересуясь финансовым состоянием клиентов. Когда сумма выданных кредитов существенно превысила возможности их погашения, разразился кризис.
Аналогичный, возможно, более глубокий кризис уже случался в США и странах Европы в 1929 году. Тогда в США произошел крах рынка ценных бумаг. Последовавшая за ним депрессия привела экономику в столь плачевное состояние, что, казалось, нет надежд на восстановление. Реальный объем производства сокращался, рост безработицы заставил почти четверть трудоспособного населения США оказаться за бортом жизни. Это продолжалось не месяцы, а годы. Экономика достигла низшей точки своего падения лишь к 1933 году. Вернуться к уровню 1929 года по объему реального выпуска продукции удалось лишь через десять лет.
Аналогичная картина была и в Европе. На волне нищеты, безработицы и инфляции в Германии к власти пришел Гитлер. Английский экономист Дж. М. Кейнс вскрыл причины Великой Депрессии в США и дал рекомендации по предотвращению таких кризисов в дальнейшем. Некоторые соображения Кейнса представляются интересными и сегодня.
Вот что сказано в его книге «Общая теория занятости, процента и денег», изданной в 1936 году: «Ни один из принципов ортодоксальной финансовой науки не является более антисоциальным, чем фетиш ликвидности – доктрина, согласно которой высшая добродетель для инвестиционных институтов – это концентрировать свои ресурсы в «ликвидных» ценных бумагах. При этом не учитывается, что для общества в целом не существует такой вещи, как ликвидность вложенного капитала. Социальной целью квалифицированно осуществляемых инвестиций должно быть разрушение темных туч времени и невежества, заволакивающих наше будущее.»
«Спекулянты не приносят вреда, если они остаются пузырями на поверхности ровного потока предпринимательства. Однако положение становится серьезным, когда предпринимательство превращается в пузырь в водовороте спекуляции. Обычно все согласны с тем, что игорные дома должны быть труднодоступным и дорогим удовольствием. Может быть, то же самое верно и в отношении фондовых бирж. Введение значительного государственного налога на все виды биржевых сделок по купле-продаже ценных бумаг могло бы оказаться полезной реформой для того, чтобы смягчить преобладание спекуляции над предпринимательством…»
Таково мнение Дж. М. Кейнса. Вроде и мировой ученый, а ведь все или почти все понятно. Достаточно долго (более 60 лет) в США помнили уроки кризиса 1929 года и рекомендации Кейнса, но потом, видимо, расслабились. Все это актуально для России. При переходе от социализма к капитализму мы думали о чем угодно, но не об уроках Кейнса и не о морали.
В результате, в России нет (или почти нет) инвесторов, а есть спекулянты. Чтобы не было кризиса, нужно обеспечить платежеспособный спрос. Спрос – главный двигатель экономики. А у населения нет денег. Если их напечатать и раздать, ничего не изменится – будет инфляция. Другое дело, если перераспределить имеющиеся ресурсы и сделать выгодной работу на производстве.
Для этого, во-первых, надо облагать подоходным налогом не только зарплату, но и другие доходы – проценты по вкладам, бонусы, взятки, «откаты» и т.д. Во-вторых, ввести прогрессивную шкалу подоходного налога с необлагаемым доходом хотя бы 15 тыс. руб. в месяц. В-третьих, обложить налогом дорогую (например, дороже 1 млн. долларов) недвижимость и роскошь. Только этого хватило бы, чтобы удвоить бюджет и, соответственно, удвоить расходы на образование, здравоохранение, культуру, науку, оборону.
У людей появятся деньги, и они будут что-то покупать. Надо «вытащить» российские предприятия из оффшоров, где они находятся, и куда уходит прибыль, дивиденды и все наворованное. Это даст бюджету еще несколько триллионов рублей и позволит правительству решать социальные проблемы.
Но главное, нужно обсуждать проблемы экономики и политики при равноправном участии оппозиции. Пусть народ выбирает то, что покажется ему более убедительным.