Еженедельник «Аргументы и Факты» № 34. Первая Миледи СССР 20/08/2025 
Курбский намеренно формировал негативный образ русского монарха. / Михаил Названов в роли Андрея Курбского, 1944 г., портрет Ивана Грозного работы В.М. Васнецова. / Коллаж АиФ
495 лет назад, 25 августа 1530 года, произошло необычное природное явление, зафиксированное свидетелями и летописцами так: «Гром ужасен и молнии сверкают по всем краям Русской земли. Подобного грома и тряски воздуха не было с момента сотворения Земли».
Именно в этот день у Великого князя Московского Василия III Ивановича появился на свет сын, которому присвоили три имени – Тит, Смарагд, Иоанн. В памяти народа и в истории запомнилось лишь последнее. И то не столько само по себе, сколько в сочетании с прозвищем – Грозный.
Великий князь Василий III Иоаннович. Портрет работы неизвестного художника. Фото: Commons.wikimedia.org
Вряд ли можно найти другого русского монарха, чья личность и дела привлекали бы столько внимания, как Иван Грозный. Разве что царь-плотник Пётр I мог бы составить ему конкуренцию. Но это было бы не вполне корректно, так как оба царя – заложники своих исторических прозвищ. Петру повезло – прозвище Великий трудно истолковать иначе. Что касается прозвища Ивана Грозного, мы сами стали заложниками толкования, которое часто воспринимается как анекдот – в начале XX века французский энциклопедический словарь «Ларусс» описал русского царя так: «Иван IV Грозный, за свою жестокость прозванный Васильевичем».
Это, конечно, забавный случай, но примечательный, поскольку даже в таком анекдотическом варианте на первый план выходит единственное качество первого русского царя – жестокость. Всё остальное намеренно остаётся без внимания. Чем славен Иван Грозный? Верно – феноменально жестокий тиран, садист, убийца, руки по локоть в крови.
Василий III благословляет сына своего Ивана IV перед своей кончиной. Фото: Commons.wikimedia.org/ Савелий Зейденберг, Ювентин Мультановский.
Очки Курбского
Можно, конечно, попытаться объяснить это взглядом со стороны. Мол, таким образом изображали Ивана Грозного исключительно иностранцы. Действительно – чем отличается та самая статья из французского энциклопедического словаря от итальянского листка XVI века «Правдивая и страшная газета про ужасного врага Московита», посвящённого захвату Иваном Грозным Полоцка? Ничем. Полная идентичность.
Но суть в том, что иностранцы начали этот процесс практически одновременно с отечественной пятой колонной. Именно поэтому результаты оказались столь впечатляющими. Одно дело, когда значимую для нас фигуру критикуют только иностранцы, как это было, например, с полководцем Суворовым (да, неприятно, но мы-то знаем, каким был настоящий Александр Васильевич, и потому грязь к нему не липнет). И совсем другое, когда информационная атака идёт со всех сторон. Тут волей-неволей пропустишь удар, особенно если он нанесён очевидцем. А если свидетель авторитетный и знающий, то дело плохо. Профессор СПбГУ Александр Филюшкин остроумно и точно подметил: «Вот уже несколько столетий мы смотрим на русский XVI век через очки, надетые Андреем Курбским на историков».
Иоанн Васильевич Грозный. Портрет работы И.А. Пелевина. Фото: Commons.wikimedia.org
Уточним – эти очки подошли по-настоящему лишь одному историку, который оказался столь значим, что его невозможно игнорировать. Николай Карамзин справедливо считается патриархом отечественной истории – объективным, беспристрастным и невероятно добросовестным в отношении источников. Однако именно он заявил, что «Курбский, конечно, испытывал неприязнь к царю, но мог ли он явно лгать перед современниками? Он писал для россиян, которые читали эту книгу с жадностью, переписывали, хранили… Такую честь не оказывают лжецу».
Ключевое слово – «современниками». Дело в том, что ни один из русских современников с этой пропагандистской продукцией князя не был знаком. Она более или менее широко проникла в Россию примерно через 100 лет спустя, уже после Смуты, когда никто из «самовидцев» не мог опровергнуть наглую ложь. И что уж говорить о Карамзине, если князь Андрей Курбский когда-то умудрился обмануть даже Ивана Грозного. Этот «царский ближник» совершил филигранно организованное предательство, переметнувшись в ходе Ливонской войны на сторону противника. И уже там развернул производство своих писем, где награждал царя титулами «мучителя прегордого» и «кровопийцы из рода кровопивственного», описывая «казни мучительно лютые».
Скульптурный портрет царя Ивана Грозного — реконструкция антрополога Михаила Герасимова. Фото: РИА Новости
Рождение «тирана»
Единственным адресатом-современником Курбского в Русском царстве был сам царь. Потому что князь писал для Речи Посполитой и шире – для всего Запада, целенаправленно и хладнокровно создавая отвратительный образ русского монарха, который, по его описанию, чуть ли не родился таким: «Юный, воспитанный в скверных страстях и самоволии, крайне жестокий, уже напившийся всякой крови – не только животных, но и людей».
Карамзин — спасение Отечества. Чему преградила путь его «История» Подробнее
Запад, разумеется, с удовольствием воспринял такой образ. Он стал актуален и в России первой четверти XIX века, когда либеральные идеи были в моде. Том «Истории государства Российского» Карамзина, в котором описывалось царствование Ивана Грозного, оказался наиболее успешным с коммерческой точки зрения. Для читающей публики монарх стал тираном и «самодержцем-мучителем». Именно так она воспринимала его историческое прозвище. Именно так трактовались и явления, сопутствующие рождению Ивана, – те самые «гром ужасен и молнии сверкают». Для неё гроза была символом надвигающейся катастрофы, что лишний раз подчеркивает оторванность читающей публики тех лет от публики, не читающей. Простой народ совершенно иначе воспринимал грозу, считая, что она приносит благодать, и даже тот, кто убит молнией, попадает в Царствие Небесное как отмеченный Богом. Свидетельством тому является канонизация Артемия Веркольского, который был младше Ивана Грозного на три года. Когда Артемию исполнилось 12 лет, его убило молнией во время полевых работ близ реки Пинеги. Через 33 года он был прославлен в лике святых чудотворцев…
Иначе смотрел простой народ и на грозного царя. Здесь лучше всего привести пример учёного, который был выходцем из простого народа, уроженцем той же Архангельской земли, что и святой Артемий Веркольский. Михаил Ломоносов описывал Ивана Грозного так, что его можно было бы легко спутать с Петром Великим: «Сей бодрый, остроумный и храбрый государь был чрезвычайно крутого нраву… Бояре разными смутами так дух его обеспокоили, что наподобие внезапной бури восстала в нём безмерная запальчивость».
«Полоцкое взятье» Ивана Грозного. Как втоптали в грязь русскую победу Подробнее
Глас народа
По сути, Михайло Васильевич просто обобщил представления народа об Иване Грозном в единую формулу. Потому что в народных песнях, сказаниях и преданиях он предстает именно таким. С небольшой поправкой на религиозное благочестие. «Мучитель»? Нет, не слышали. «Певчий царь» – это да, это за его любовь к пению на клиросе и занятия композиторским искусством. Народу было известно, что поющийся в храмах «Канон Ангелу Грозному Воеводе» сочинил царь и посвятил его Михаилу Архистратигу. «Белый царь» – за справедливость, «Благочестивый царь» – за то, что изгоняет скверну и искореняет «боярскую измену»… А ещё – «мудрый царь»: «Старину я вам скажу стародавнюю, про царя было, про Ивана про Васильевича. Уж он наш, белой царь, он хитёр был, мудёр. Он хитёр имудёр, мудрей его в свете нет». Его рождение ознаменовали не только «гром ужасен», но и пророчество юродивого Домитиана, который предсказал матери будущего царя, Елене Глинской: «Родится Тит – широкий ум». Иван недаром носил ещё и это имя – 25 августа как раз отмечается память святого Тита, ученика апостола Павла. Если пересмотреть классику отечественного кино, фильм «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна, вышедший на экраны 80 лет назад, в 1945 году, то мы увидим именно такого царя. Снята картина была по личному заказу советского лидера, Иосифа Сталина. Один из немногих случаев, когда лозунг «Народ и партия – едины!» полностью соответствует реальности.
