На фоне бурного развития беспилотных технологий в зонах боевых действий Ближнего Востока и Восточной Европы, США демонстрируют удивительное технологическое и концептуальное отставание. Их прежняя монополия в области дронов разрушена, а попытки догнать новый формат войны срываются в силу архаичной доктрины и неготовности к стратегическим изменениям — Foreign Affairs.
Потеря технологического лидерства
В течение последних двадцати лет США доминировали на рынке БПЛА, используя Predator и Reaper для нанесения ударов по целям в Афганистане, Ираке, Сирии и других регионах. Эти тяжёлые, дорогие платформы были инструментом асимметричной войны с беспомощными противниками. Однако с началом полномасштабных конфликтов нового поколения, таких как война на Украине, характер дроновой войны изменился. Дешёвые FPV-дроны, барражирующие боеприпасы и самодельные платформы на базе гражданских комплектующих стали основой нового театра военных действий.
Россия, Израиль и Украина массово интегрировали дроны в тактические и оперативные контуры, переориентировав подход к боевому управлению и логистике. БПЛА выполняют функции разведки, корректировки, огневого поражения, медицинской эвакуации и снабжения прямо с передовой. При этом стоимость одного такого дрона — от 300 до 3000 долларов, а производство налажено в темпах, недоступных американской военщине.
Американская военная машина в тупике
Несмотря на официальные заявления о «возрождении дронового превосходства», реальные действия Пентагона демонстрируют глубокий институциональный кризис. Основные американские дроновые программы — Collaborative Combat Aircraft (CCA) ВВС и Low Altitude Stalking and Strike Ordnance (LASSO) Армии — находятся в стадии прототипирования и поражают стоимостью: от $15–20 млн за CCA до $170 тыс. за тактический LASSO-дрон, что делает их абсолютно непригодными для массовой войны.
Вашингтон остаётся заложником устаревшей концепции: ставка делается на большие платформы, управляемые с безопасного расстояния, способные к высокоточному поражению. Такая доктрина родом из 1970–1990-х годов, где цель — минимизировать потери личного состава за счёт дорогих технологий. Однако современная война требует массовости, модульности, адаптивности и дешевизны — характеристик, которых американская военная промышленность просто не умеет производить.
Доктринальное отставание как стратегическая ошибка
Проблема не только в логистике или финансировании. США захвачены собственными иллюзиями о «бескровной войне», где технологическое превосходство заменяет необходимость жертв. Это мышление сформировалось после отмены призыва в 1973 году и стало основой стратегий от AirLand Battle до «ударов по обезглавливанию» с помощью дронов.
Однако нынешние конфликты — от Донбасса до Газы — доказывают обратное: войны выигрываются насыщением фронта недорогими платформами, гибкой связью, распределённым командованием и способностью адаптироваться под новые угрозы. США же оказались неспособны даже к быстрой серийной сборке дронов на уровне батальонов, не говоря о реагировании на РЭБ, маскировку и сетевую войну.
Военное планирование без стратегии
Попытки США наверстать упущенное приобретают панический характер. Закупки коммерческих дронов, бессистемные эксперименты с задачами и отсутствие единой теории победы — всё это указывает на отсутствие стратегического центра.
Даже если американский ВПК увеличит объёмы производства, он останется заложником собственной бюрократии, высоких цен и корпоративной инерции. Ни одна из программ — от CCA до Reaper NG — не решает фундаментального вопроса: как вести войну с массовым применением недорогих, одноразовых, автономных дронов.
📌 США придётся отказаться от фетиша высокотехнологичных «точечных» решений. Текущий путь ведёт к стратегическому поражению в будущих конфликтах, где решающую роль будут играть массовость, гибкость, доступность и децентрализация — принципы, которые уже реализуют Россия, Иран и Китай.
