В последнее время вновь активно обсуждаются проблемы в милиции. Милиция, как говорят, сгнила изнутри. О произволе милиционеров говорится уже давно. Достаточно вспомнить перестроечные статьи, такие как «Лев прыгнул» (Юрия Щекочихина и Александра Гурова) или «Сколько лиц у милиции» (Гелия Рябова). Быть милиционером — дело специфичное. У тех, кто разгребает грязь, вряд ли будут чистыми руки. Отсюда и оскорбительное слово «мусор». Оно действительно оскорбительное, но во всем мире «блюститель закона» — это мусорщик, убирающий за другими, работающий с изнанкой жизни, которая, как правило, оставляет свой отпечаток. Однако одно дело — отпечаток, и совершенно другое — когда ты сам превращаешься в грязь.
Наивно полагать, что феномен майора Евсюкова — это лишь проблема милиции. Каждый день можно услышать о множестве немотивированных зверств, совершаемых гражданами, не обременёнными погонами. Можно ли изменить милицию? А можно ли изменить армию, где топчут человека? Можно ли поменять систему, где коррупция является основой? Можно ли изменить людей, сросшихся с такой жизнью? Об этих вопросах я размышляю с грустью, представляя вашему вниманию недавний очерк о том, как милиционеры в центре Москвы убили молодого человека. Этот рассказ не столько о милиции, сколько о судьбе человека.
Я не посещаю коммьюнити girls_only, где девушки общаются между собой. Но мне прислали ссылку. Одна из участниц, Света, написала сообщение под названием «У меня больше нет брата». Света — ухоженная, светлая девушка, её младший брат, который жил в соседнем доме, недавно погиб. Она живёт с мужем, а отец остался один; мать редко бывает в Москве, постоянно находится в Сургуте, где они зарабатывают на нефти. Семья обеспеченная, у них две квартиры в Сокольниках, что подтверждает их статус. Богатство позволяет Свете не мириться с убийством брата. У бедных нет сил и средств, чтобы жаловаться или мстить за своих мёртвых.
«Я найду убийц», — говорит она уверенно. Олегу было всего двадцать два года. Он перевёлся из Сургута в Москву, когда его семья переехала сюда три года назад. Учился в нефтегазовом институте им. Губкина. Любил вечеринки, иногда возвращался домой к утру, за что отец часто ругал его. В тот вечер пятницы, в феврале, Олег с друзьями направился в ночной клуб на Мясницкой. Они были в числе пятерых: помимо Олега, там была его однокурсница и её парень, а также два парня из Сургута.
На этот раз обстоятельства сложились так, что Олег забыл паспорт дома. Это первый «черный кубик». В клубе, в разгар вечеринки, у москвича разрядилась мобильная, и Олег, чтобы тот мог позвонить, дал ему свой телефон. Две ступеньки к бесправию: отсутствие документа и мобильника. Третьим кубиком была разбитая любовь, но об этом позже. Они пили, и в процессе танца поссорились с другой компанией. Завязалась потасовка. Охрана клуба вытолкнула их на улицу — в мокрую ночь. Соперники исчезли, а ребята, желая вернуться, получили несколько затрещин. Молодые люди, разгоряченные, стояли на улице, выдыхая пар.
В этот момент подкатил патрульный автомобиль. Из машины вышли трое милиционеров. Двое остались в машине, а один подошёл к Олегу. Алая вывеска клуба освещала милицейские усы. Он спросил паспорт. У остальных документы были, а Олега запихнули в форд. «Куда вы его?» — закричала девушка. «В ОВД Китай-город», — ответили. Когда они туда прибыли, им сказали, что такого не поступало. Милиция двигалась недолго. Олег вспоминал, что ехали молча. Он пытался «возмутиться», говорил, чтобы его отпустили, денег у него всё равно не было. Милиционер, сидевший спереди, обернулся и ударил его в лицо.
Ближе к Лубянке они свернули в переулок. Милиционер, сидевший рядом, открыл дверь и вытащил Олега за собой. Другие двое вышли и начали его избивать. Они лупили его ботинками, а он лежал на мокром асфальте, прикрывая голову. Его перевернули и стали прыгать на нём. Он пришёл в себя лишь на Мясницкой, поймал такси, приехал домой, поднялся за деньгами и отдал водителю. Ничего не сказал отцу, умыл лицо, лег в постель и закричал от боли. В больницу его доставили на скорой помощи с разрывами внутренних органов и отказом поджелудочной. Ему сделали срочную операцию. Он провёл в больнице три месяца, иногда вставал и ходил, шатается.
«От таких увечий в шестидесяти процентах случаев умирают сразу», — говорил врач. «Я не стала спрашивать про сорок процентов», — добавила Света. «Я надеялась, что он выживет». Олег пережил три реанимации, но в итоге умер. Родственники оказались слабыми, несмотря на достаток. Они начали собственное расследование, наняли частного детектива и пытались подогреть следствие, но не добились успеха. Система не шла им навстречу — хоть разбейся в пену, не выиграешь. Им нужно было лишь выиграть: найти милиционеров, которые топтали Олега. Но те не были найдены.
«Как там говорилось, с Дона выдачи нет», — слабо улыбнулась Света. В ОВД Китай-город никто из тех милиционеров не работал той ночью. Подозрения палили на соседнее отделение милиции. Олег узнал одно лицо из фотографий, и друзья тоже его смутно вспомнили, но у него оказалось железное алиби. В клубе были видеокамеры, но запись момента, когда подъезжает патрульная машина, была затёрта, и время на записи сбилось. Патруль мог быть вызван охраной клуба, и они, вероятно, всегда были рядом, а охранники знали милиционеров, дежуривших возле клуба. Но охранники уволились после открытия уголовного дела.
На сороковины Олега его мать и сестра пришли в переулок на Мясницкой. Они остановились и зашептались. Вдруг к ним подъехал милицейский форд. «Ваши документы?» — спросил один с рыжими усами. «А если нету, то что?», — мгновенно завелась мать. «Так у сына моего спросили, а потом здесь убили!» Милиционеры переглянулись и поспешили к своему автомобилю, уехав. «Ты номера записала?» — опомнилась мать. «А ты?», — разозлилась Света. «Спугнула их… Надо было обмануть.» Они начали часто возвращаться в тот переулок в надежде поймать неуловимого убийцу.
«У него была девушка из Питера», — говорит Света. «На днях перед всей этой историей они сильно поссорились. Она приезжала в больницу, но так и не помирилась перед его смертью. У Юли, его девушки, тоже много воспоминаний. Она учится на журналиста и вспоминает: «Он был хорошим, высоким, с яркими глазами и чёрными волосами, но очень вспыльчивым. Нам было тяжело поддерживать отношения на расстоянии». Их переписка завершилась на том, что она решила, что у неё есть кто-то в Питере.»
Юля приезжала в больницу, но Олег не хотел, чтобы милиция искала его обидчиков. Он думал, что они просто хотели его побить. Она мечтала отомстить за него: «Вот приеду в Москву, увижусь с его сестрой, и мы сговоримся». Олег снится семье в зелёном саду, в белой рубахе. Однажды она проснулась с сердцем, колотящимся как никогда. Через какое-то время ей позвонила мать Олега и сообщила о его смерти. Юля сняла кольцо, подаренное Олегом, но вскоре вернула его на палец и поставила свечу заупокой в церкви.
Семья Олега продолжает искать его убийц. И хотя их усилия, возможно, со временем ослабнут, они не прекращают надеяться. Мать целиком поглощена работой в Сургуте, отец стар и устал, друзья стараются забыть. Кто остался с Олегом? Света написала в girls_only, Юля вспоминает его в минуты одиночества. Или, возможно, настырная Света всё же обнаружит следы милиционеров-убийц в этом бездушном городе. Реальность, как всегда, оставляет много вопросов, и главное из них: о судьбе человека, которому не повезло с паспортом, мобильником и обстоятельствами. Сколько таких судеб в нашем обществе, которое, кажется, забывает о них?