В последние дни в социальных сетях активно обсуждаются тексты Екатерины Деготь и Максима Кантора, опубликованные на Colta.ru и Openspase. Эти материалы сподвигли меня высказать мнение более подробно — кажется, речь идет не просто о двух высказываниях, но о целой тенденции.
В конце 90-х годов возник некий период, когда приход к власти Лужкова на президентских выборах представлялся весьма реальным. Это спровоцировало заметное скукоживание рядов сторонников свободы и демократии, которые и так значительно поредели в 90-е. Тем не менее, многие продолжали сохранять демократическое выражение лица, когда в либеральном ключе начали обслуживать Лужкова — уже тогда «вождя» и «мафиози», как его называли. Особенно этот тренд был заметен в СМИ, включая так называемые «либеральные» издания, как электронные, так и печатные, в частности НТВ Гусинского.
Позже, когда кандидатура Путина появилась на горизонте, многие либералы начали резко менять свои позиции, превращаясь в консерваторов и охранителей традиционных ценностей, стремясь защитить их от либеральной вседозволенности. Среди них были такие деятели, как Александр Архангельский, Татьяна Толстая и Модест Колеров, а Максим Соколов с Михаилом Леонтьевым также сделали шаг вправо, оказавшись на тех же позициях. Это движение, к слову, иллюстрирует преобладание среди упомянутых имён православных верующих.
Сейчас, на смену краткому всплеску либеральных настроений, приходит мода на левых и националистов. Им, таким или иным образом, предсказывают приход к власти после ухода Путина — это вопрос времени. И вот теперь чуткая интеллигенция, в нашем случае творческая, начинает двигаться в эту сторону, хотя ранее не замечалась в явном левизне или национализме. Это новое движение вызывает ощущение, что: «Вот, значит, приходят они — а мы здесь как здесь!»
При этом Деготь, сохраняя видимость приличий и напитываясь пафосом, несмотря на свою циничную и беспринципную прошлую позицию, теперь обслуживает исключительно левую идеологию. Она утверждает, что «наши налоги должны идти на бесплатное образование и здравоохранение», «а не на содержание госаппарата и военную мощь страны». Эти благие требования, которые в российских реалиях зачастую превращаются в популистскую демагогию, она представляет как совершенно реальные, противопоставляя их пустому и вредному либеральному трепу.
Кантор же, проявив большую оригинальность, делает ещё более смелые шаги, одновременно защищая Путина и Сталина, а также национализм и социализм. Фактически он становится адвокатом национал-социализма — это вызов не только для художника, долгие годы строившего карьеру в Германии, но и для еврея: он тщательно смешивает идеи фашизма и коммунизма, обслуживая обе стороны. «Русский национализм сегодня – это самое живое, искреннее и подлинно свободное движение мысли», — утверждает он, добавляя, что «требуется избавиться от страха перед словом «социализм»… если социализм предполагает равное распределение… это не плохо». На самом деле речь идет о коммунизме и тотальной национализации.
В общем, от этого гиперпафосного текста складывается впечатление, что автор – некое существо, которое готово угодить сразу двум угрожающим монстрам, при этом притворяясь невинной жертвой обстоятельств. Интеллигенция, по сути, вновь отмахивается от свободы как от докучи, назойливой мухи, и бежит навстречу будущим властителям, тем самым делая их более вероятными. Это демонстрирует впечатляющие ресурсы выживания в любых условиях — что, как говорит Кантор, «не плохо». Однако хуже всего, что свобода вновь оказывается для неё не нужна.