События, связанные с трагической кончиной Максима Кузьмина в приёмной семье в США, стали показательной вехой, выходящей за рамки личной трагедии. Реакция российских властей на известие о его смерти, поддержанная первым лицом государства, свидетельствует о том, что моральный Рубикон был пересечен, и обратного пути уже нет.
Уполномоченный по правам ребенка в РФ Павел Астахов начал свое сообщение в Twitter 18 февраля со слова «Срочно!». Это словосочетание носит в себе множество смыслов, среди которых ощущается злорадство и радость, отразившие потаенные чувства системы, погрязшей в скандалах. «Срочно! В штате Техас приемной матерью убит 3-летний российский ребенок», — гласит его сообщение. В этом слове заключен приказ: пропагандистская машина должна немедленно активизироваться. За официальной скорбью скрывается чудовищная радость. Для государства, лишенного человеческого облика, смерть Максима стала удобным поводом для оправдания своих действий.
Существуют лишь известные факты: у Максима был врожденный порок сердца, из-за чего его не взяли российские усыновители. Мать бросила его, как и второго сына. Суд передал братьев в американскую семью. Максим умер 21 января при обстоятельствах, которые еще предстоит выяснить. Известно, что второй мальчик находится с приемным отцом, а мать ограничена в общении с ним. Однако детали трагедии пока остаются неизвестными. Следствие продолжается, и любые гипотезы нуждаются в подтверждении или опровержении. Ложь Астахова об обстоятельствах произошедшего, озвученная в первый день, оказалась бездоказательной, хотя первоначально она облетела информационное пространство.
19 февраля на заседании администрации Псковской области губернатор Андрей Турчак объявил о приостановке всех процедур усыновления на территории региона из-за смерти Максима Кузьмина. Его слова были понятны однозначно: это касалось как местных, так и международных усыновителей. «Жестокое преступление произошло в Америке, жертвой которого стал приемный ребенок из нашего региона», — заявил губернатор, подтвердив связь трагедии с законотворческой инициативой по запрету усыновления детьми из России.
Турчак отметил, что «на теле Максима были выявлены многочисленные повреждения». Он добавил, что «мы уже получили десяток обращений от семей, желающих усыновить брата Максима — Кирилла». Однако на следующий день выяснилось, что губернатор не подписывал никаких правовых актов. Таким образом, не существовало юридически обоснованного документа, что ясно указывает на невозможность приостановки действия Конституции и других законов.
Пресс-служба администрации, получив отклики от шокированных граждан, уточнила, что приостановка касается только шести процедур иностранного усыновления, не касающихся американских семей. В последние годы большинство детей в Псковской области усыновлялись итальянскими семьями, что объясняется действующим межгосударственным соглашением.
Лишь в первых числах марта в Псков приедет Путин, которому торжественно доложат о «возвращении» детей в российские семьи. За такое известие его могут похвалить и даже наградить.
Тем не менее, сотни детей, ждущих усыновления, находятся в Псковской области, и никто не знает, где и когда они обретут семейное счастье. Желающих взять на воспитание ребенка с проблемами здоровья крайне мало. Власти, объявив о криминальной версии произошедшего в США, нашли мать Максима и Кирилла Кузьминых и инициировали процесс восстановления её родительских прав на Кирилла. Эта женщина была лишена родительских прав и не проявляла интереса к судьбе своих детей, что ставит под сомнение её возможности как матери.
В целом, трагедия Максима Кузьмина открывает вопросы о состоянии системы усыновления в России и о реальных причинах трагедий, происходящих за пределами страны. Как можно гарантировать безопасность ребенка, если сама система порой оказывается неготова к этому? Впереди много вопросов, требующих ответов, и только от прозрачности действий властей зависит, сможет ли общество верить в порядок и заботу о своих детях.
