Дорогой друг,
На привокзальной закусочной стоял городской сумасшедший. Он выбирал сэндвич и что-то бубнил под нос. Погода была плохой, вокруг толпились люди, и он сдавленно ругал меня за шум, проходящих мимо — за их разговоры, и резкий голос женщины, объявлявшей расписание поездов. Он выглядел агрессивно, но опасности от него не исходило. Подойдя к кассе, его лицо вдруг разгладилось, а рот заулыбался: «Милая моя, мне чашку латте, пожалуйста! Спасибо, как чудесно! Хорошего дня!» Взял картонный стаканчик, отвернулся, и что-то в его голове снова щелкнуло, и он вышел с привычным неостановимым ворчанием.
Давно ли он сошел с ума? Но, на несколько секунд, его сознание включалось, и он действовал по шаблонам, вытравленным в сознании с детства. Он улыбался чернокожей кассирше, благодарил ее за кофе и желал ей хорошего дня, не произнося оскорбительных слов.
Я купила кофе и встретилась с моим другом Беном, мы направлялись на встречу с политиками, имена которых мне были незнакомы. Бен достал список приглашенных и начал рассказывать, кто есть кто. — Погоди, вот этот господин, кажется, его обвиняли в сексуальных домогательствах, проверь, у тебя интернет работает? — Бен, какая тебе разница, обвиняли его или нет? — Я не хочу с ним здороваться и подавать ему руку, если это он. Мелькнуло у меня в голове «нерукоподаешь-нерукоподаю-нерукоподавать». Я усмехнулась, но Бен был серьезен: «Я не хочу, чтобы он думал, что мы считаем его нормальным человеком». Наивные правила, неужели это работает? Я решила разобраться.
Существует множество вопросов, которые не требуют обсуждений: мыть ли руки перед едой, считать ли чернокожих недоразвитыми, считать ли евреев жадными. Со смертью Нельсона Манделы эти вопросы вновь стали обсуждаемыми. В Европе и США все радиостанции и газеты отменили привычный формат вещания и говорят только о Манделе. Однако мы, русские, увидим в этом порыве евроатлантического единения изъян. Мы установим свой, российский, особый взгляд на вещи и покажем правду о вашем Манделе.
Нет ни одной фразы в России, с которой был бы согласен каждый. Ни одной идеи, ни одного предложения. Если провести эксперимент и написать что-то совершенно неопровержимое, например: «Дети должны быть счастливы» или «Я люблю свою страну», половина комментариев будет состоять из критики в адрес автора и ссылок на ложность самого посыла.
Когда Бен проверяет, можно ли ему здороваться с тем господином, который то ли насильник, то ли расист, он боится потерять доверие к людям. Это доверие позволяет ему разговаривать на улице и в метро с первыми встречными. Маленькие уличные разговоры возможны только потому, что у всех, даже у психически нездоровых, есть какие-то общие принципы, которые сомнений не вызывают.
Маленький принц забыл прополоть баобабы, и они захватили его планету. Мы забыли вовремя сказать комментаторам смерти Манделы, что негров обезьянами называть нельзя, и погрузились в бессмысленные споры о том, о чем спорить не нужно. Так возвращаются кухонные разговоры, на кухнях, маленьких, куда помещается только узкий круг друзей, с которыми каждый раз не надо выяснять, что такое хорошо и что такое плохо.
Ставь чайник, дорогой друг.