Моя лента в Facebook полна одного и того же. Открыв Yahoo, натыкаюсь на заголовок: «Путин исчезает, как диктатор». Слова Пескова о «ломании рук» воспринимаются далеко не всеми буквально, как необходимость бегом нестись в травмпункт. Большинство понимает пресс-секретарское: «Береги руку, Сеня!» не в прямом смысле. В общем, «утренние сводки в страхе ждут и с надеждой». Главный герой всей этой суеты, конечно, осознает эти надежды. Иначе бы он не отвечал на вопрос о самочувствии: «Не дождетесь!» (или «Не дождутся!» – точно не помню).
Тем не менее, можно было бы обсудить много вопросов. Например, о хрупкости вертикали власти, на вершине которой расположился «отец нации» (не важно, как его называют: «царь», «нацлидер», «диктатор»). О ненормальности системы, где болезнь первого лица становится государственной тайной. О последствиях психологической атмосферы, когда недуг лидера вызывает надежду даже у тех, кто понимает, что «следующий может оказаться хуже». И о нашей склонности к мечтам. Но меня больше интересует другой аспект.
Предположим, первого лица больше нет – люди смертны. Иногда – даже неожиданно. Предположим и нечто даже более маловероятное – что власть, выпавшая из ослабевших рук нацлидера, не будет немедленно подхвачена сторонниками жесткой линии, а каким-то чудесным образом окажется в наших руках. Что тогда?
Знаю, что у вас на языке вертится: «Пусть только попадет! А уж мы-то знаем, что с ней делать!» Мы… и далее следуют известные потоки мыслей о учредительном собрании, независимом суде, свободе слова и честных выборах… В общем – «если бы директором был я». Я знаю. А вот что у меня на уме? Другая цитата: «…Выпишите, пожалуйста, гражданина Бездомного в город. Но эту комнату не занимать, постельное белье можно не менять. Через два часа гражданин Бездомный опять будет здесь». Хотите знать, на каком основании? На том, что всё это уже было. И власть, волшебным образом выпавшая в наши руки, в конечном итоге обернулась нашей полной неспособностью распорядиться ею разумно.
Всё, что мы сделали – от возвращения старых названий до возрождения церкви и раздачи имущества самым настойчивым – оказалось крайне неумным. Беда не в том, что мы были глупы тогда. Проблема в том, что за прошедшие 24 года мы не так уж и поумнели. Нет у нас и «точного плана на хотя бы некоторый, приличный срок». Да, было бы хорошо иметь хотя бы «точный» план, но у нас нет даже реалистичной цели. Выводы о желаемом будущем крайне расплывчаты. Есть лишь представление о некоторых характеристиках дома, в котором мы хотим жить. Но согласитесь, желание построить высокий кирпичный дом с колоннами – это далеко не архитектурный проект. Более того, это даже не техническое задание архитектору. Не говоря уже о том, что это не план строительства.
Но самое главное не в том, что у нас нет четкого понимания, в каком доме мы хотим жить. Самое неприятное – в том, что у нас нет понимания нашего непонимания. Мы не просто не понимаем, но уверены, что понимаем. Эта иллюзия мешает нам начать работу по осмыслению ситуации.
Хотите сказать, что «они» тоже не понимают? Не стану спорить – возможно, даже еще меньше. Но это ничего не меняет. То, что Петька – двоечник, не делает меня отличником. А то, что Вовка (это совпадение) – бракодел, не делает меня мастером. Из того, что они плохо правят страной, не следует, что мы сможем взять власть и править лучше. Наши ошибки непременно приведут нас к тем же ямам, в которых мы уже побывали.
Что делать? А что обычно делает студент, не успевший подготовиться к экзамену? Конечно, он начинает готовиться. И начинать нужно с главного вопроса – с понимания того, в каком государстве мы хотим жить. В чем оно должно быть похоже на известные нам страны? А в чем – совсем непохоже?