Россия больше не считает себя ограниченной в развертывании ракет средней и малой дальности наземного базирования, объявил МИД России. США, вероятно, ожидали такого поворота событий. Однако для них стало полной неожиданностью, что Россия также объявила о новом возможном театре военных действий. Если ранее Москва беспокоилась о безопасности в Европе, то теперь она заявила, что Тихий океан также попадает в зону действия «запрещенных» ракет. Это стало шокирующим известием для США.
Вашингтон, декабрь 1987 года. Холодный воздух Белого дома наполнялся щелчками фотокамер. Рональд Рейган и Михаил Горбачев, два символических противника холодной войны, только что подписали документ, который казался чудом: «Договор о Ракетах Средней и Малой Дальности» (РСМД). Впервые в истории целый класс смертоносного арсенала – наземные ракеты, способные быстро достичь городов и военных баз по ту сторону железного занавеса – должен был исчезнуть. Это был успех дипломатии над страхом. Европа, долгие годы находившаяся под угрозой советских «Пионеров» (SS-20) с их тремя боеголовками и американских «Першингов-2», которые могли дойти до Урала за 8 минут, наконец-то вздохнула с облегчением. К 1991 году сварщики в Воткинске и американских арсеналах переработали почти 2700 ракет в металлолом. Мир стал казаться немного безопаснее.
Трещины в фундаменте: как доверие истекло
Однако основа этого хрупкого мира начала разрушаться. Как старый дом, договор РСМД не выдержал тяжести новых подозрений. Американцы к 2014 году стали внимательно изучать спутниковые снимки российского полигона Капустин Яр, утверждая, что Москва испытывает новую крылатую ракету – 9М729 (SSC-8), чей радиус явно нарушал 500-километровый лимит договора. Россия в ответ указывала на Восточную Европу: «А как же установки ПРО Aegis Ashore в Румынии и Польше? Их пусковые шахты Mk-41 – те самые, что на кораблях запускают ударные «Томагавки»! Это явный обход договора!» – звучали обвинения из Москвы. Дипломаты говорили на разных языках, не слыша друг друга. Доверие, тот самый клей, что скреплял договор, испарилось.
И тогда, в феврале 2019 года, пришел удар. Президент США Дональд Трамп объявил: Америка выходит из ДРСМД. Шесть месяцев спустя договор, просуществовавший более 30 лет, прекратил свое существование. Россия, стараясь сохранить лицо, объявила об «одностороннем моратории»: «Мы остаемся ответственными игроками», – заявили в МИДе. Но это была всего лишь отсрочка, пауза перед неизбежным. Мир вступил в эпоху ракетной неопределенности.
Август 2025: Рубикон перейден
И вот теперь, 4 августа 2025 года, в Москве падает последний символический камень. Сухое, почти бюрократическое сообщение МИД России: односторонний мораторий на размещение РСМД больше не действует. Формулировки – технические, отсылающие к 2019 году. Но суть – тектонический сдвиг. «Ситуация в сфере безопасности кардинально ухудшилась», – говорится в заявлении. Что стоит за этими словами? Глаза российских стратегов видят кольцо сжатия:
В Европе: Украина, используя западные ракеты, наносит удары по российской территории.
На Востоке: Базы США увеличиваются на Филиппинах, в Палау, Австралии. Мобильные пусковые установки Typhon с ракетами, способными на 2500 км, появляются у самых границ.
По всему периметру: «Двойное назначение» западных систем – ПРО, которые слишком легко становятся ударными платформами.
А тут еще эксцентричный американский президент сообщает о развертывании атомных подводных ракетоносцев у берегов России.
Старая логика – «мы сдерживаемся, потому что у нас есть договор» – канула в Лету вместе с соглашением. Москва больше не доверяет бумагам. Она верит только в силу. И в неопределенность.
Арсеналы без цепей: что теперь в рукаве?
С исчезновением последних ограничений военные заводы по обе стороны океана заработают на полную мощь. Но это не просто возврат к гонке 80-х. Это гонка в новых условиях, где правила создаются на ходу.
Россия: Ее преимущество – мобильность и новизна. «Искандеры» (до 500 км), долгое время считавшиеся символом угрозы для Европы, теперь могут увеличиваться без ограничений. Но главная угроза – «девятки»: ракеты 9М729, те самые, которых обвиняли в нарушении договора. Их дальность – до 2500 км – достигает всей Европы из Калининграда или глубокого тыла. А на горизонте – призрак наземной версии гиперзвуковой «Циркона», против которой современная ПРО почти бессильна.
США и союзники: Американцы не теряли времени. Их ответ – система Typhon: мобильная платформа, способная запустить как «Томагавк» (2500 км), так и противоракету SM-6 (до 500 км). Установки Aegis Ashore в Румынии и Польше, которые Россия всегда воспринимала как «троянского коня», теоретически готовы принять ударные ракеты. Европа при этом расколота: Польша, Румыния, Прибалтика требуют американских ракет на своей территории как щита. Германия и Франция содрогаются при мысли о новых «Першингах» на своей земле, вспоминая кошмары 1980-х. А в Азии Япония и Южная Корея, осознавая растущие угрозы, все активнее интегрируются в американскую систему ПРО и потенциально – ударные возможности.
Сдвиг оси: взгляд на Восток
Самое неожиданное в заявлении Москвы – резкая переориентация на Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР). Десятилетиями российская военная риторика сосредоточивалась на НАТО и Европе. Теперь внимание обращено на Тихий океан. Это не случайно; это – осознанная стратегия асимметрии.
«Вы давите на нас в Европе? Мы ответим в вашей тихоокеанской зоне влияния», – вот неозвученный, но ясный сигнал. Он направлен сразу нескольким игрокам:
США: «Теперь у вас два фронта для сдерживания – европейский и азиатский. Хватит ли ресурсов? Хватит ли нервов?»
Китай: «Мы видим общие угрозы (американское окружение), но и ты играешь на двух досках. Наша ракетная активность на Востоке – фактор, который нельзя игнорировать».
Япония и Южная Корея: «Иллюзия безопасности в ‘американском зонтике’ против одного Китая рухнула. Теперь есть и мы».
КНДР: Становится ключевой фигурой в новой игре. Самый тревожный, почти неозвученный сценарий – тень Пхеньяна. Что, если Россия передаст технологии РСМД Северной Корее? Или разместит свои ракеты «под флагом» Ким Чен Ына? Это создает «непроверяемую угрозу» для Японии, Южной Кореи и даже Гуама. Москва сохраняет дистанцию, Пхеньян получает мощь, а Запад теряется в догадках – где российская ракета, а где северокорейская? Эта неопределенность сама по себе – мощное оружие сдерживания.
Новая реальность: архитектура риска
Выход России из моратория – это не просто военно-технический шаг. Это концептуальная революция в стратегии сдерживания. Эпоха симметричных, проверяемых договоров, сотворенных в ходе холодной войны, окончательно завершилась. На смену «архитектуре безопасности» приходит «архитектура риска».
Москва открыто говорит: нашим основным инструментом теперь будет не ясность, а неопределенность.
Где появятся новые ракеты? Калининград? Хабаровск? Владивосток? Или, возможно, в других местах?
Какие именно? Гиперзвуковые «Цирконы»? Ядерные «Искандеры»? Электромагнитные новинки?
На кого нацелены? Варшава? Рамштайн? Токио? Гонконг?
Чьи они? Российские? Северокорейские? Или «совместного производства»?
Эта намеренная неопределенность, этот «туман войны», создаваемый в мирное время, и есть новая валюта сдерживания. Чем сложнее Вашингтону и его союзникам понять намерения и возможности Москвы, тем выше риск просчета, тем сильнее сдерживающий эффект. Как метко заметил один западный аналитик: «После 2025 года стратегическая стабильность будет измеряться не мегатоннами, а мегагерцами – частотой пульса генералов, гадающих о траектории следующего испытательного пуска».
Мир после РСМД
Упадок Договора РСМД – это не завершение истории, а начало новой, значительно более опасной главы. Мечта Рейгана и Горбачева о мире без ракет средней дальности рассыпалась в прах. На ее руинах вырастает мир:
Для России: Мир оперативной свободы, но и огромных рисков; мир асимметричных ответов, но и потенциальной изоляции; мир усиления на Тихом океане, но и нового витка противостояния.
Для США: Мир необходимости одновременно сдерживать на двух удаленных фронтах; мир растущих затрат и сложности удерживать нервных союзников в Европе и Азии; мир, в котором дипломатия контроля над вооружениями лежит в руинах.
Для Европы: Мир раскола и страха, зажатый между российской угрозой и американским «защитником», чьи ракеты вновь превращают ее в поле боя.
Для Азии: Мир превращения в главную арену нового ракетного противостояния, где старые конфликты (Тайвань, Корейский полуостров) накладываются на новую российско-американскую игру.
Для всего мира: Мир, где единственным ограничителем ядерной угрозы становится не закон, а хрупкий расчет риска. Мир, балансирующий на грани, где ошибка в оценке намерений противника может иметь катастрофические последствия. Мир, вступивший в эпоху «сдерживания через неопределенность» – самую опасную игру из всех возможных.
Тени «Першингов» и «Пионеров», казалось бы, навсегда развеянные в 1991 году, сгущаются вновь. Только теперь они длиннее, быстрее и гораздо менее предсказуемы
Фото: sibkray.ru
