На прошлой неделе в Сочи состоялся очередной форум Валдайского клуба, который стал важной площадкой для обсуждения внешнеполитической доктрины Кремля и его видения мировых проблем. В этот день Фонд Либеральная миссия представил новый доклад-обзор под названием «Знамя конфронтации. За что и почему Россия воюет с Западом». Авторы обзора — известные эксперты в области международных отношений, экономики, социологии и политики — включают Александра Габуева, Льва Гудкова, Василия Жаркова, Игоря Зевелева, Ивана Крастева, Татьяну Пархалину, Кирилла Рогова и Андрея Яковлева (под редакцией Кирилла Рогова).
Атмосфера противостояния с Западом стала привычным фоном российской жизни. Это противостояние можно считать основной рамкой, определяющей существование и целеполагание нынешнего политического режима. Оно влияет не только на ориентиры внешней, но и внутренней, а также экономической политики. Шпиономания и поиск агентов иностранного влияния, как в советские времена, вновь становятся механиками, регулирующими политическую и общественную жизнь, сужая рамки дискуссий о путях развития страны. В условиях конфронтации переписываются учебные программы, пересматриваются программы научного сотрудничества, а также исторические нарративы.
В эпоху биполярности, во время холодной войны, СССР претендовал на статус глобальной альтернативы социальным порядкам Запада, а конкуренция между этими порядками воспринималась как объяснение их «генетической» враждебности. Но что лежит в основе современного конфликта Москвы с Западом? Какой главный вопрос питает это противостояние и какова его цель?
Кремль и официальный внешнеполитический дискурс исходят из предрешенности конфронтации с Западом и необходимости формулировать задачи и приоритеты национального развития в соответствии с этой предрешенностью, отвергая дискуссии о целесообразности конфронтации и представляя её как вынужденную, навязанную.
Одним из ключевых мотивов обсуждения является постулат, утверждающий, что отношение к Западу и стратегия взаимодействия с ним традиционно являются фокальной точкой российской не столько внешнеполитической, сколько внутриполитической дискуссии. Вопрос об отношении к Западу в России — это вопрос о выборе стратегии внутреннего развития. Если обобщить идеи обзора, то причины и механизмы нового периода конфронтации России с Западом можно рассматривать в четырех взаимосвязанных проекциях.
КОНФРОНТАЦИЯ КАК СЛЕДСТВИЕ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ ДИВЕРГЕНЦИИ. Изменения внешнеполитических нарративов в России на протяжении последних двухсот лет тесно связаны с динамикой институционального развития. Неудавшаяся попытка стать «Западом» в очередной фазе российской модернизации сменяется стремлением стать «Антизападом» в следующей за ней фазе альтернативной модернизации или контрмодернизации. Значительную часть XIX века и большую часть XX века Россия дистанцировалась от Запада, стремясь сохранить «традиционные» институты (в XIX веке) или создать альтернативные (в XX веке). Чем более расходятся институциональные векторы России и Запада, тем шире трактуется Россией понятие суверенитета и энергичнее обосновывается необходимость отстаивать его экстерриториальные рубежи.
КОНФРОНТАЦИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ КОНСОЛИДАЦИИ. В условиях отказа от проекта догоняющей модернизации внутренняя консолидация выглядит как создание России в качестве «Антизапада». «Антизападничество» становится фактором легитимации правящей элиты, а внешняя политика — инструментом формирования национальной идентичности, которая возводится в ранг вопроса национальной безопасности. В то время как на протяжении XX века эта идентичность ассоциировалась с коммунистическим проектом, на новом витке институциональной дивергенции российские элиты обратились к паттернам, сформулированным русскими традиционалистами и имперскими националистами в XIX веке. Враждебность к Западу, подстегнутая новым элитным дискурсом, стала реакцией на восхищение Западом, характерное для периода кризиса и крушения советской системы.
КОНФРОНТАЦИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ РЕШЕНИЯ ВНУТРЕННЕГО КОНФЛИКТА. Новая институциональная дивергенция между Россией и Западом стала следствием неспособности найти сбалансированную модель политического и экономического развития. Потерпели неудачу как попытки адаптировать принципы либеральной рыночной экономики, так и модели государственно-патронируемого капитализма. Реальная институциональная динамика определялась борьбой элитных фракций за ренту и завершилась созданием моноцентрической авторитарной политической системы и механизмов перераспределения ренты внутри экономики. Стратегия конфронтации с Западом расценивается элитной коалицией как способ сохранить эту систему даже в условиях снижения размеров ренты и замедления темпов роста.
КОНФРОНТАЦИЯ В ГЛОБАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ. Возвращающийся паттерн конфронтации с Западом находит поддержку в новых линиях напряжения, характеризующих глобальную политическую сцену. Эти напряжения связаны как с внутренними проблемами, с которыми столкнулся Запад, так и с глобальной конкуренцией моделей капитализма, включая возвышение Китая в роли образца для подражания. Вследствие этого фрейм «новой холодной войны» востребован не только в России, но и на Западе. Однако опросы показывают, что общественное мнение в России и Европе не поддерживает идеологию «блокового мышления». После всплеска антизападнических настроений в России наблюдается обратное движение, внутренние проблемы ослабляют повестку внешнего противостояния. В Европе общественное мнение с подозрением относится к риторике «ястребов», не рассматривает Китай и Россию как экзистенциальные угрозы и сосредотачивается на внутренних вызовах.
Состояние Запада как институционального образца также актуализирует конкуренцию между либеральной и нелиберальной моделями капитализма. Нелиберальный капитализм, ориентированный на патронаж национальных фирм, рассматривает многие принципы либеральной модели как ненужные и враждебные. В этом контексте антилиберальная риторика российских властей выглядит частью мирового тренда. Однако уровень конфронтации с Западом, достигнутый Россией в 2010-е годы, существенно превышает уровень конфронтации других стран этой группы. Изоляционистская стратегия России выступает в качестве ответа на внутренние вызовы и лишена девелопменталистской перспективы, характерной для успешных стран нелиберального капитализма. Это определяет восприятие России другими ключевыми игроками мировой сцены как центра силы, не обладающего ясным проектом и убедительной перспективой.