Обсуждение концепции «мужского государства» напоминает жевательную резинку, предназначение которой — отвлечь внимание и эмоции общества. Важно, чтобы после летнего сезона внимание было сосредоточено на двух ключевых событиях. Первое — это запрет двух крупнейших независимых общественных организаций: Открытой России (признанной нежелательной организацией) и Фонда борьбы с коррупцией (признанного экстремистской организацией и иностранным агентом). Второе — репрессии против группы независимых медиа, включая издания с многомиллионными аудиториями, такие как Медуза и телеканал Дождь, оба признанные иностранными агентами.
Главные редактора ряда российских СМИ обратились к властям с просьбой уточнить положения закона об иностранных агентах, на что в Кремле отреагировали с определенной благосклонностью. Однако надежды редакторов скорее всего не оправдаются. Уточнения вряд ли ослабят прессинг — они лишь легализуют его, создавая видимость диалога: «вы просили — мы сделали». На это есть серьезные причины.
Весной и летом этого года в России была создана полноценная машина преследования инакомыслия и гражданского активизма, формально легализованная в рамках законодательства об иностранных агентах и о нежелательных и экстремистских организациях. Размытость формулировок, выходящих за границы правового поля, и произвол в их применении превращают эти законы в инструменты политического преследования, напоминающие статьи об антисоветской агитации и пропаганде, использовавшиеся для репрессий в советский период.
Рождение этого репрессивного механизма стало ответом на развитие гражданского общества в последние пять-десять лет. Обе упомянутые организации — Фонд борьбы с коррупцией и «Открытая Россия» — никогда не были официально зарегистрированы Минюстом и существовали «по факту». Их нельзя было лишить аккредитации, но можно было запретить под угрозой уголовного преследования с использованием упомянутых псевдозаконов.
Точно так же невозможно было захватить Медузу, V-Times или расследовательское издание «Проект» под предлогом «корпоративного конфликта», как это делалось ранее. Поэтому потребовались новые инструменты криминализации и принудительного ограничения деятельности. Отказаться от них «по просьбе заключенных» режим не может позволить себе в текущих условиях. Однако это не исключает возможности, что давление общественности заставит его измениться.
Вопрос в том, насколько изобретательным и настойчивым будет общество в своих действиях. Полная отмена законодательства об иностранных агентах, нежелательных и экстремистских организациях может стать столь же символичной для борьбы гражданского общества, как отмена статьи об антисоветской агитации или 6-й статьи Конституции на закате советского тоталитаризма. Не позволяйте себе застыть.