Сегодняшнее послание Владимира Путина воспринимается на фоне ожиданий, которые ему предшествовали. Первые утечки утверждали, что основным сюжетом станет масштабная экономическая программа, призванная стимулировать стагнирующую экономику. Эта программа готовилась в последние месяцы в атмосфере секретности. Однако нарастающее напряжение последних недель и значительное скопление войск у украинской границы сформировали новое тревожное ожидание — ожидание объявления о радикальных внешнеполитических инициативах, таких как признание ДНР и ЛНР или объединение с Беларусью.
Но ни того, ни другого не произошло. Послание отличалось умиротворяющим характером. Еще пару лет назад, после воинственного обращения Путина с демонстрацией клипов о новых видах оружия, социологические опросы показали, что внешнеполитическая конфронтация не вызывает у россиян усталости и раздражения. Скорее, они предъявляли Кремлю претензии о недостаточном внимании к внутренним проблемам и экономике. Сегодняшнее послание стало прямым ответом на эту критику.
Очевидно, что пенсионеры, использующие телевизор как основной источник информации, являются основной целевой аудиторией послания. Более молодые поколения вряд ли будут его слушать. Послание было наполнено обещаниями, значительная часть которых в будущем может быть тихо аннулирована или корректирована, как это уже происходило ранее. Тем не менее, внешнеполитическая часть послания оставалась главной и имела ясный посыл: она должна была убедить аудиторию в миролюбивом характере путинской политики, сосредоточенной на внутренней повестке и сдержанной, несмотря на постоянные атаки и угрозы в адрес России.
Необходимо помнить, что все войны, которые начинал Владимир Путин — чеченская, грузинская и украинская — воспринимались избирателями как ответ на агрессию (реальную или мнимую). В этом контексте «миролюбивое» послание не означает отказа от решительных шагов, но может восприниматься как подготовка общественного мнения к новому обострению, которое будет представлено как вынужденный ответ на нападение или угрозу.
Особое внимание стоит уделить упомянутым словам о попытках свержения Александра Лукашенко. Несмотря на то, что никакой реальной попытки свержения не было, кажется, что данный сюжет был придуман и спродюсирован в Москве. Это вызывает ассоциации с московскими процессами сталинской эпохи, что делает сомнения Путина в этом вопросе тревожными.
Явный паттерн неосталинизма в политическом курсе обозначает два аспекта: во-первых, фальсификация темы внешней угрозы (как это было и в сталинской модели) должна легитимизировать внутренние репрессии против «пятой колонны», во-вторых, легитимизировать выстраивание внутренней жизни вокруг идеи отражения внешней агрессии, создавая атмосферу чрезвычайности.
На сегодняшний день актуальными кажутся два направления экспансии или эскалации, оба из которых связаны с планами Кремля по объединению пророссийски настроенных территорий. На белорусском направлении ожидаются объявления о новом этапе интеграции и практические шаги в этом направлении. Полного объединения не будет, а будут последовательные шаги по мягкому поглощению: интеграция спецслужб, единая погранично-таможенная служба, единое военное командование, российский рубль как единое платежное средство. При этом Беларусь сохранит место в ООН.
Конфликтным сценарием, однако, может стать введение войск на территорию Украины под предлогом защиты ЛНР и ДНР от готовившегося вторжения Киева. Такой сценарий объясняет концентрацию войск как предупреждение попыток сопротивления с украинской стороны. На международной арене это приведет к резкому обострению отношений с Западом и новым раундам серьезных санкций.
Парадоксально, но именно такая эскалация может соответствовать стратегии Кремля — она способствует дальнейшей «герметизации» России. Путин и его окружение, вероятно, считают, что могут сохранить контроль только в условиях такой герметизации. Этот сценарий не следует считать предопределённым, но он выглядит весьма вероятным.