Одна из самых обсуждаемых тем в России последних дней – революционные события в Тунисе, Египте, Алжире, Йемене и других арабских странах, многие годы управляемых жесткими авторитарными режимами. Эти режимы не разборчивы как в применении насилия против инакомыслящих, так и в способах личного обогащения диктаторов и их семей.
Существует популярная точка зрения, что столь же неразборчивый в средствах и не менее коррумпированный российский режим, во главе с брутальным лидером, который недавно перевалил за десять лет своего пребывания у власти, может стать одним из следующих в череде падающих разложившихся автократий. Однако для таких сравнений и прогнозов нет серьезных оснований. Россия глубоко отличается от арабских стран, и развитие событий здесь идет совершенно иным путем.
Арабский мир переживает колоссальный демографический взрыв. В Египте из 80 миллионов населения почти сорок процентов составляют молодежь до 15 лет (32 миллиона человек). В Иране молодежь составляет 35% населения, что соответствует 25 миллионам человек. Египетское население ежегодно возрастает более чем на миллион человек, в то время как около 20 миллионов египтян безграмотны, а уровень безработицы достигает десятков процентов (при официальной цифре в 10%, которой доверять не стоит).
Каир, как и другие мегаполисы региона, перенаселен (17 миллионов жителей) и сталкивается с катастрофическими городскими проблемами. Перенаселение, массовая нищета на фоне роскоши узких элит, дефицит питьевой воды и стабильно высокая безработица – типичные черты всех стран региона. Именно многочисленная и ожесточенная арабская молодежь, лишенная жизненных перспектив в условиях экономического застоя, стала горючим материалом для «жасминовой революции» в Тунисе и других революционных всплесков.
Россия, в этом смысле, представляет собой полную противоположность Тунису, Египту и Ирану. Если арабский мир является бурлящим котлом поднимающихся молодых наций, то Россия – медленно остывающая старая звезда. Россия продолжает стремительно терять население (по 700-800 тысяч в год), сталкиваясь не с избытком, а с острым дефицитом молодежи. Этот дефицит уже отразился на армии, вузах, работодателях и пенсионном фонде, который продолжает стремительно расти.
В России около 40 миллионов пенсионеров на 75 миллионов работающих, и это соотношение продолжает ухудшаться. Трудоспособное население сократится на 900 тысяч человек в наступившем году. Безработица на фоне спада экономики остается сравнительно невысокой из-за растущего дефицита рабочей силы, который покрывается лишь притоком трудовых мигрантов. Молодежь может легче найти работу, чем в арабских странах.
В условиях растущего спроса на рынке труда и прогрессирующего огосударствления экономики, молодежь выбирает стратегию адаптации и конформизма, нежели протеста. Не работает в России и такой фактор, как религия. В Каире массовые демонстрации начинались после пятничной молитвы в мечетях. В России, хотя большинство считает себя православными, только считанные проценты активно участвуют в религиозной жизни.
Церковь не является организатором народных масс и открыто поддерживает власть, являясь одной из ее опор. Политическое участие и интерес к политике остаются на крайне низком уровне. По итогам социологических исследований 2010 года, число довольных жизнью значительно превышает недовольных. Большинство россиян утверждают: «жить трудно, но терпеть можно», и лишь небольшая часть отвечает, что «никак не могут приспособиться». Многие продолжают выступать за стабильность, против быстрых изменений.
На этом фоне только треть считает, что другим людям можно верить, в то время как 66% полагают, что с другими надо быть осторожными. Интерес к политике снижается: только 3% граждан России активно интересуются ею, тогда как 64% скорее не интересуются ей вовсе. Тем временем нарастает отчуждение народа от власти и государства. Как утверждает социолог Борис Дубин, главная установка россиян такова: «Государство – это не я!».
Согласно его формуле, россиян объединяет «неучастие и непричастность». 85% не знают, куда движется страна, 80% полагают, что общество не контролирует власть, и 66% утверждают, что весь госаппарат коррумпирован. 60% не чувствуют моральной ответственности за действия власти, а лишь 25% готовы участвовать в политической жизни своего города или поселка.
Перед нами депрессивная картина страны и народа, погружающихся в трясину. Вялый социум, проедающий сырьевую ренту, не может пробудить новые общественные движения, от защитников Химкинского леса до «стратегии 31». Кремль продолжает бояться «оранжевой» или «коричневой» революции, не замечая, что реальная угроза будущему страны заключается в прогрессирующей апатии, культурной деградации, распаде общества и эмиграции активной молодежи на Запад.