Помню, два года назад, в конце октября я позвонил на Владивостокский почтамт и поинтересовался у служащей, будут ли штемпелеваться конверты и марки в честь 150-летия Приморского края. «Нет, — ответили, — такого штампа, и праздника такого мы не знаем, а когда это?» Признаюсь, я не ждал другого ответа и позвонил в расчете на чудо, которого, к сожалению, не произошло. Сегодня немногие даже из коренных приморцев, я уже не говорю о новоселах, знают и чтят дату 2 ноября.
Между тем, именно в этот день в Пекине в 1860 году был подписан представителями России и Китая договор, так и названный Пекинским. Он де-юре закрепил за Россией право на земли нынешнего Приморского края, названного тогда Уссурийским, ознаменовав собой одну из самых ярких и загадочных побед российской дипломатии.
Имя одного из отцов этого «акта рождения» Приморья хорошо известно всем: генерал-губернатор Восточной Сибири граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. Именно он убедил российское правительство в необходимости расширения и развития тихоокеанских окраин Российской империи и подписал «предварительный» (Айгунский) договор с Китаем. Он отправил экспедицию для установления границ территорий «совместного пользования», а затем и транспорт «Манджур» для основания двух постов – в бухте Золотой Рог и заливе Посьета. Причем экспедицию на «Манджуре» – на свой страх и риск – не было на тот момент у России права хозяйничать на территории Приморья без разрешения соседей.
Не случайно в царское время день рождения Владивостока из соображений политкорректности праздновался не 2-го июля — в день высадки прапорщика Комарова сотоварищи на месте будущей Корабельной набережной, а именно 2-го ноября – в день, когда территория эта официально стала российской.
Имя второго человека, которому государство российское обязано столь ценным приобретением, известно меньше. Блестящий молодой офицер 28-ми лет отроду, Свиты Его Императорского Величества генерал-майор граф Николай Павлович Игнатьев был прислан в Пекин в качестве уполномоченного посланника специально для подписания от имени российского самодержца договора с Китаем. Но оказался в ужасном положении — китайское «руководство», возмущенное бесцеремонными действиями Муравьева-Амурского, подписывать договор отказалось категорически.
И даже предложило Игнатьеву Пекин покинуть. События, которые развернулись дальше, можно объяснить либо божьим промыслом, либо хитроумной интригой, либо и тем и другим вместе взятым. В Китай в это время велась война с Великобританией и Францией. Это была так называемая «вторая опиумная война», и Китай ее проигрывал. В решающем сражении в конце сентября под Пекином англо-французская армия разгромила китайскую и была готова штурмовать Пекин.
Под угрозой разорения и захвата оказались императорский дворец, владения богатых китайских чиновников и купцов, монастыри… И так сошлось, что у китайцев не осталось на тот момент союзников, которые помогли бы им договориться с захватчиками, кроме изгнанного ими русского посланника. Как уж они там договаривались, доподлинно мы не знаем, но при посредничестве Игнатьева наступление англо-французских войск было остановлено, Пекин был спасен.
В благодарность за услугу Игнатьева Китаем и был подписан с Россией договор (трактат) о признании границ Уссурийского края. После этого на теперь уже российском берегу Тихого океана стали строиться порты и железная дорога, сюда хлынули предприниматели и переселенцы.
Правительство России предоставляло им многочисленные льготы, выплачивало солидные подъемные, освобождало от налогов, вводило режим порто-франко… Благодаря этим мерам, Владивосток, Приморье быстро превращались в один из бурно развивающихся экономических центров АТР.
На открытках того времени бухта Золотой Рог уже была украшена мостом, правда, пока только нарисованным. Ну, а потом было то, что было – революция, интервенция, Дальневосточная республика, война и, наконец, 25 октября 1922 года, когда «осколки» рухнувшей державы на кораблях Тихоокеанской эскадры под командованием контр-адмирала Ю. Старка ушли к чужим берегам. Родной берег остался перепаханным штыками – каждый уходящий старался взять с собой горсть земли.
Сегодня я понимаю, почему Советская власть старалась стереть из людской памяти историю Приморья до 1917 года – открытые границы, порто-франко, иностранные предприниматели – все это было ей чуждо и не нужно.
Но у меня нет однозначного ответа на вопрос, почему в нашем нынешнем российском календаре истинный день рождения российского Приморья подменен днем рождения рядовой чиновничьей бумажки – постановления о разделении Дальневосточной области на два края – Хабаровский и Приморский? А если края опять объединятся? Может быть, мы «забыли» о 2-м ноября из соображений политкорректности?
Говорят, наших соседей эта история полуторавековой давности до сих пор раздражает. Может быть, отмечать два праздника-ровесника – день рождения Владивостока и день рождения Приморья – кому-то показалось многовато? Но День города — это наш, домашний праздник. А 2-е ноября претендует на большее – это событие государственного, национального, а, может быть, и более высокого – цивилизационного уровня.
Потому что на тихоокеанском побережье Азии Приморье осталось единственным островком европейской, славянской культуры… Как привитая веточка… Привитая, как оказалось, к самому мощному в мире древу, которое только сейчас и вступает в силу и начинает плодоносить.
Да и все наши территориальные проблемы с Китайской народной республикой вроде как решены и взаимных претензий нет. Те действия, которые предпринимает нынешнее руководство России в Приморье, во Владивостоке, мощное строительство, поводом для которого был назначен саммит АТЭС-2012, говорят о том, что самый перспективный вектор развития страны — через Приморье в АТР.
Время страхов прошло. В этом свете День российского Приморья может стать датой, связывающей в живую цепочку многие поколения россиян – российских, советских — это уже не важно, главное — проложивших своей державе путь к Великому океану — океану великих возможностей. С днем российского Приморья, друзья!
