Что произошло с разведчиками Сталина, вернувшимися из Хиросимы после атомной бомбардировки
Иосиф Сталин уже давно был в курсе того, что Соединённые Штаты разработали атомное оружие. Во время Потсдамской конференции, после успешного ядерного испытания в Аламогордо, президент США Гарри Трумэн сообщил советскому лидеру о наличии у Америки «нового оружия с невероятной разрушительной мощью». По словам Трумэна, Сталин якобы обрадовался и сразу же предложил использовать это оружие против Японии. Другие свидетели отмечали лишь, что Сталин в ответ молча кивнул.
На первый взгляд, у советского руководителя не было оснований противиться бомбардировкам японских городов, проведённым 6 и 9 августа 1945 года. Соединённые Штаты всё ещё рассматривались как союзник, в то время как императорская Япония являлась противником СССР (в день атаки на Нагасаки началась советско-японская война). Первые комментарии Сталина после бомбардировок были сдержанными и деловыми. В разговоре с послом США в СССР Авереллом Гарриманом «отец народов» отметил, что разрушение Хиросимы может стать для японцев причиной смены власти и последующей капитуляции. Он также продемонстрировал осведомлённость о ядерных проектах Германии и Великобритании.
На самом деле сброс атомных бомб на Японию вызвал тревогу в советском руководстве, свидетелем чего стала Светлана Аллилуева, посетившая дачу Сталина 7 августа 1945 года.
Советские власти осознавали, что бомбардировка Хиросимы – это не только удар по японцам, но и «акт устрашения» для советского народа. В президенте США Гарри Трумэне видели непримиримого противника коммунизма (в отличие от его предшественника Франклина Рузвельта). Поэтому Сталин хотел получить как можно больше информации о последствиях использования ядерного оружия, причём из самых надёжных источников. В первую очередь нужно было выяснить, действительно ли мощность взрыва равнялась «20 килотоннам тринитротолуола», как утверждал Трумэн.
Чтобы обеспечить Кремль достоверными сведениями, в Хиросиму и Нагасаки были направлены разведчики ГРУ – Михаил Иванов и Герман Сергеев. Официально они находились в Японии как сотрудники советской дипломатической миссии. По словам полковника Александра Столярова, данные о Сергееве не сохранились, его фамилия, вероятно, была вымышленной. Об Иванове известно, что он участвовал в Гражданской войне в Испании в качестве добровольца, а в 1941 году отправился в Японию – формально в роли секретаря консульского отдела. На самом деле именно Иванов налаживал контакт с местной резидентурой, включая легендарного Рихарда Зорге.
Полученная из Москвы телеграмма предписывала разведчикам собрать информацию о последствиях бомбардировок и определить глубину образовавшихся воронок. В Хиросиму агенты ГРУ прибыли 16 августа, а перед возвращением в Токио они также посетили Нагасаки. Путь оказался трудным – японцы, разозлившиеся на всех иностранцев, забрасывали советских «дипломатов» камнями. Однако это не шло ни в какое сравнение с тем, что разведчики увидели на месте ядерной атаки. Прежде всего, их поразило отсутствие воронки – это указывало на то, что американцы использовали бомбу принципиально нового типа. Описывая свои впечатления от Хиросимы, Иванов сравнивал последствия взрыва с действиями могучего великана. На камнях они увидели силуэты погибших – так называемые «тени Хиросимы». В самом эпицентре, среди искорёженных рельсов, засыпанных пеплом руин и обгоревших тел, советские разведчики собирали необходимые образцы. Один их внешний вид говорил о чудовищной разрушительной силе ядерного оружия.
«Страшно вспоминать, но мы взяли с собой наполовину обгоревшую голову с плечом и рукой», – делился Иванов.
Уже через три дня Иванов отправил в Москву чемодан с образцами радиоактивного грунта, камнями и останками жертв. К своему отчёту он приложил переводы статей японских газет о ситуации в разрушенных городах. Когда Иванов лично рассказал о своих впечатлениях Сталину и Берии, потрясённый «лубянский маршал» не поверил его докладу и назвал сотрудника ГРУ «паникёром».
Тем не менее, Сталин осознал необходимость активизации собственного ядерного проекта. 20 августа ГКО учредил Первое главное управление при СНК СССР для руководства атомным проектом под руководством Бориса Ванникова. Одновременно был создан Специальный комитет для координации «всех работ по использованию атомной энергии урана», который возглавил Лаврентий Берия.
Между тем, разведчики, посетившие места бомбардировок без средств защиты, заболели лучевой болезнью. Герман Сергеев вскоре скончался. Однако Иванову удалось выжить. Хотя врачи перелили разведчику восемь литров крови, сам пациент был уверен, что от более серьёзных последствий радиации его уберегла бутылка японского виски Suntory, выпитая в Хиросиме. С тех пор среди советских военных, подвергавшихся радиоактивному облучению, распространилось мнение о защитном эффекте алкоголя. Моряки атомных подводных лодок, употреблявшие по 200 грамм сухого вина, стали называть его в честь разведчика «стаканом Иванова». Восстановившись от болезни, Михаил Иванов дожил до 2013 года. Генерал-майор ГРУ скончался в возрасте 101 года.
Источник: russian7.ru
