Марат Гельман предлагает рассмотреть украинские выборы как зеркало, отражающее возможные изменения в России при более честных и конкурентных выборах. Можно предположить, что картинка была бы приблизительно такой: около 40% голосов получила бы традиционная партия власти, Партия России — Единая Россия. Около 20% достались бы партии «другой номенклатуры», которая могла бы представлять собой нечто среднее между Прохоровым, Кудриным и эсеровским движением. Главное здесь, что речь идет о политических силах, отодвинутых от власти.
Примерно 15-20% голосов могли бы получить коммунисты, но в обновленном виде – без Зюганова и портретов Сталина, скорее, как обычные социал-демократы. Специфика нашей страны предполагает более грубую и державную риторику по сравнению с западными социалистами. Далее, 12-15% избирателей могли бы отдать свои голоса популистам «на новенького», которые могли бы заменить Жириновского (вероятным кандидатом на сегодняшний день выглядит Навальный). 7-10% голосов могли бы перейти к настоящим националистам, а не к «радикалам» в интерпретации Жириновского – это был бы «фашизм а-натюрель». Остатки ЛДПР вполне могли бы интегрироваться в эту категорию, но не занять руководящие позиции.
Наиболее вероятной выглядит правящая коалиция между Единой Россией и коммунистами, аналогично тому, как это происходит в Украине с Партией Регионов и коммунистами. Сложнее ожидать создания «большой коалиции», поскольку здесь нужно делиться с широкой партийной базой.
Конечно, выборы на любом уровне становятся более яркими, и атмосфера в Думе тоже могла бы быть более легкой. Однако практическая или идеологическая разница не возникает – альтернативы «курсу Партии» не существует: природная рента, административная рента и социальная рента. Придумать альтернативы в интернете легко, но взять их в реальности неоткуда. Название Партии и прозвище Лидера никакой роли не играют.
На Украине даже в условиях политической борьбы, сменяющихся президентов и честного подсчета голосов, судебная система остается зависимой, больницы в основном не чистыми, а чиновники не становятся более ответственными. Взятки и беспредел прекрасно уживаются с честными выборами. Альтернатив Путину и ЕР можно перечислить бесконечно, но кто верит, что жизнь в стране изменится с изменением фамилии начальника? Альтернативы путинизму, который можно охарактеризовать как сырьевую Державность в условиях потребительского общества, нет.
«Он был не изваян руками и нам не навязан – никем». Из почвы и Истории вырастают реалии. Сменить сырьевую экономику по-настоящему не на что, а Державность – царская, советская, постсоветская – это главный источник гордости и единства. Потребительство, кроме этого, что еще интересует наше общество?
В целом, по всем перечисленным позициям, реальной альтернативы для страны не существует. То, что можно было изменить волевым усилием, изменили в 1991 году. Осталась важнейшая категория: Национально-государственная идентичность. В ее различных интерпретациях – будь то в теннисно-пьяном формате 1990-х или дзюдоистско-трезвом 2000-х – она продолжает оставаться неизменной. «Стихиям не подвластен» – был такой рекламный слоган в те годы.
Кстати, только специфическая категория оппозиции «обиженной на реальность» воспринимает все эти рассуждения как некий «ужас-ужас-ужас», «безнадегу», «проповедь уныния» и тому подобное. Заглядывая в зеркало, они восклицают: «Какие рожи, о Боже!» Креативности не отнять. В любой национально-государственной идентичности есть подспудное раздражение у определенной части людей, но, сколько ни двигайся, со своей природой не уедешь. Язык, религия, генетика, география и история – все это формирует идентичность любой страны.
Что касается России, то за последние 20 лет, очищенная от советских ритуалов, российская идентичность становится все более «чистой». Как бы кто-то ее ни оценивал – похвалил или осудил. Если демократы продолжат свою борьбу, то нужно будет клеить листовки, строить баррикады, скрывать Навального и Удальцова от опричников и стражей порядка. Тем более что сейчас это проще сделать – не вставая с дивана, сидя за компьютером и ощущая себя борцом, героем, в отличие от трусов-обломовых, которые лежат на соседних диванах и тоже сидят за своими компами.