Хотя аналогии всегда условны, Аляска напомнила о первой встрече Горбачёва и Рейгана в Женеве, прошедшей почти сорок лет назад. Это касается не содержания, которое, скорее, противоположно, а самой концепции. Достичь соглашения не удалось, но уровень общения изменился на качественно иной. Один из ведущих российских экспертов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов делится своим мнением о событиях на Аляске.
Мирного блицкрига, как надеялся Трамп, не произошло. Однако и разрыва не случилось. Позиционное дипломатическое противостояние продолжается. Исходя из логики сорокалетней давности, следующим этапом стал бы Рейкьявик (1986), где также не удалось достичь соглашения, но идеи высказывались почти революционного характера. Результат был достигнут в Вашингтоне (1987), где был подписан тот самый договор РСМД, который в два этапа прекратил существование именно при Трампе (в первый и второй сроки).
Сейчас все ускорилось, конфликт не является холодным, и не будет годовых перерывов между встречами на высшем уровне. Продолжение ожидается значительно раньше — в том или ином формате. Следует ожидать попыток представить результаты встречи как поражение Трампа, которому Путин навязал свой ритм и логику. Частично это верно. Однако для достижения устойчивого результата другого пути, кроме как попытаться решить весь комплекс проблем, не существует.
Если процесс, начатый на Аляске, продолжится в заданном духе, исход может быть совершенно иным по сравнению с тем, к чему привёл процесс, начатый в Женеве. Тогда речь шла о завершении холодной войны на условиях Вашингтона, и Рейган этого добился.
Сейчас на повестке дня стоит завершение постхолодной войны, когда Соединённые Штаты доминировали на мировой арене в качестве глобального лидера. Это объективное развитие событий, начавшееся не сегодня, но достигшее своей кульминации. Кстати, важно отметить, что запрос на такие изменения исходит прежде всего из самих США, как когда-то основной запрос на изменения исходил из советского общества.
Как и тогда, всё не так просто. Есть множество игроков как внутри стран, так и за их пределами, которые попытаются остановить или изменить эту тенденцию. Многое зависит от уверенности двух президентов в том, что они движутся в правильном направлении.
Интересная деталь. Сорок лет назад в Женеве символом перемен стала совместная пресс-конференция, на которой журналисты с обеих сторон впервые получили возможность задать вопросы лидеру противостоящего лагеря. Открытость считалась важным фактором для решения накопившихся проблем. Сегодня символом стало то, что ни на какие вопросы прессы руководители отвечать не стали. Реальная дипломатия стремится вернуться в тишину и прекратить бесконечное и разрушительное шоу, в которое превратилось информационное пространство за прошедшие десятилетия. Закрытость вновь берёт верх.
Чтобы глубже понять природу происходящего, стоит вернуться на три года назад.
Могла ли Россия поступить иначе, смирившись с подчинённой ролью и начав благоустраивать свою нишу в рамках западоцентричного порядка? Этот вопрос более сложный. Сторонники идеи о том, что России свойственна потребность в великодержавности, считают, что возрождение полноценной мощи и стремление к эксклюзивному значению было неизбежно. Можно предположить, что у России того времени был потенциал «привыкнуть» к статусу не ведущего элемента некоторой системы. Однако для этого требовалась твёрдая уверенность в том, что система мощна, устойчива и долговременна. А те, кто её контролируют, надежно держат в руках рычаги управления. Проще говоря — американская гегемония неоспорима. Но в начале XXI века в этом возникли сомнения.
К 2022 году Россия была глубоко интегрирована в паутину международной политико-экономической взаимосвязанности. Однако а) Москва не удовлетворена масштабом получаемых дивидендов, б) сама мировая система в целом и её ключевые элементы (ведущие страны) переживают упадок, в) эрозия институтов управления выглядит как не поддающаяся ремонту, поскольку в ней переплелись принципы XX и XXI веков, во многом противоречащие друг другу. Сочетание этих факторов стало основанием для вывода, что резкие действия, направленные на прекращение инерции прежнего устройства, дадут преимущество при создании его новой версии.
В той версии, в которой Россия уже не будет ограничена условностями, вытекающими из желания принадлежать западному сообществу. А само сообщество перестанет быть доминирующим на мировой арене.
Специальная военная операция на Украине, по сути, отменила (если использовать популярное слово позапрошлого года – обнулила) тридцать лет постсоветского развития. И в плане многочисленных уступок, сделанных за эти годы. И в большей части достижений, включая бытовые, полученных в рамках той самой западоцентричной системы.
Россия, как будто, вновь вернулась к развилке, которую прошла на рубеже 1980-х и 1990-х годов, чтобы выбрать другой путь. Бурная интеллектуальная дискуссия о будущем, начатая в перестроечное время, не завершённая из-за распада СССР, кажется, получает шанс возобновиться и завершиться неким выводом. События начала 1990-х годов, кстати, привели к тому, что никакого выбора в итоге сделано не было. Исторический поток подхватил и понёс.
Однако та незавершённая дискуссия состояла лишь отчасти из спора о том, что конкретно делать. Прежде всего она заключалась в попытках разобраться, «от какого наследства мы отказываемся» – эта фраза из Ленина часто звучала в обсуждениях периода гласности. Совершив круг, мы снова на той же точке.
Обширная речь президента России 21 февраля 2022 года, с которой началось головокружительное развитие событий, – это расчёт не только с постсоветским временем. Это обращение к судьбе страны на протяжении всего XX века. Главным лейтмотивом стали незаконные и безрассудные, с точки зрения оратора, действия коммунистических властей, начиная с Владимира Ленина и заканчивая последним составом советского руководства, которое потеряло страну. Квинтэссенцией подхода, опираясь на это выступление, служит применение к соседней стране сразу двух понятий – «декоммунизация» («Мы готовы показать вам, что значит для Украины настоящая декоммунизация») и «денацификация».
Таким образом, переплелись отсылки к двум самым трагическим для нашей страны потрясениям прошлого столетия, и происходящее можно трактовать как желание подвести черту под тем временем. Черту, которую, исходя из этой логики, не удалось подвести тридцать лет назад, когда странники выбрали не то направление от исторической развилки. Современное российское руководство твёрдо намерено исправить эту ошибку.
И оно, вопреки уверенности многих наблюдателей, не тоскует по Советскому Союзу, скорее считая путь от Ленина до Горбачёва аномалией русской жизни. («Из базовых, формально юридических основ, на которых была построена вся наша государственность, не были своевременно вычищены одиозные, утопичные, навеянные революцией, но абсолютно разрушительные для любой нормальной страны фантазии». Из обращения президента России 21 февраля 2022 года.)
Новейшая политическая история мира началась 36 лет назад, 25 февраля 1986 года, когда генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв в своем докладе на XXVII съезде партии впервые использовал словосочетание «новое политическое мышление». Через полтора года концепция была подробно изложена в книге «Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего мира». Главное: отказ от классовых ценностей в пользу общечеловеческих, предложение прекратить противостояние и раздел мира на блоки, разрешение конфликтов не военным, а политическим путём, то есть построение международных отношений на основе баланса интересов и взаимной выгоды, а не соотношения сил.
Горбачёв предвосхитил Фукуяму и устранил военно-политическое препятствие для глобализации. Прямым следствием «нового политического мышления» стал стремительный крах социалистического лагеря, а затем и Советского Союза. Установление «либерального мирового порядка», который по-своему, а главное – без участия Москвы – переосмыслил горбачёвские принципы. Но импульс для нашей страны, данный в перестройку, сохранялся ещё долго – в виде упомянутых выше попыток встроиться в западноцентричный мир. Три с половиной десятилетия спустя Россия совершила резкий и необратимый шаг, чтобы покончить с инерцией.
Россия сразу столкнулась с тем, что степень её вовлечённости в мир, иначе говоря зависимости от внешних контрагентов, оказалась даже больше, чем предполагалось. И почти моментальный разрыв связей влечёт за собой лавинообразные изменения. Но аналогичный опыт переживает и весь мир. Попытка исключить из международного обихода крупнейшую страну планеты затрагивает все сферы жизнедеятельности человечества, хотя скромная доля России в мировой экономике, казалось бы, не обещала цунами. Однако не экономикой единой.
Отменяя глобализацию для себя, Россия вносит решающий вклад в её отмену для всех.
Москва сделала огромную ставку. Успешно выйти из коллизии Россия сможет, если нынешний кризис действительно станет концом прежнего мирового устройства. Иными словами: чтобы не Россию вытолкнули из общей системы, а система просто перестала существовать. И начала формироваться новая – на условиях, совершенно отличных от тех, что были в предшествующие три с лишним десятилетия. Здесь тоже звучит эхо предыдущего перелома. СССР, несмотря на внутренние проблемы, почти до самого конца оставался одной из (двух) структурообразующих опор мировой политики.
Государство-правопреемник утратило этот статус, и попытки его вернуть не увенчались успехом. То есть восстановление потенциала и возвращение на позиции одной из ведущих мировых держав (и то, и другое произошло) не сделало Россию системной опорой международного порядка. Единственным шансом добиться этого стал слом последнего.
Февраль 2022 года также ознаменовал начало эксперимента, не менее масштабного по замыслу. Россия пытается развернуть ход политического развития назад, вернуть старое политическое мышление (можно назвать его традиционным) себе и всему миру. Его принципы противоположны заявленным принципам нового: ценностный плюрализм (вместо универсальности), опора на баланс сил (а не интересов), и, наконец, классический военный конфликт как способ решения проблем, если другие не работают.
Эти постулаты действовали на протяжении большей части человеческой истории. Но за тридцать лет все успели так увериться в наступлении «вечного мира» после «конца истории», что разворот вызывает глубокий шок.
Следует подчеркнуть: не специальная операция – 2022 спровоцировала кризис мироустройства. Он возник давно и был вызван жёстким нежеланием лидеров либерального порядка поступиться привилегиями, обретёнными по итогам холодной войны. Однако фаза обвала началась 24 февраля. И возвращения назад нет ни для России, ни для остальных. Полное осознание последствий наступит не сразу.
В очередной (по-моему, четвёртый) раз за сто с небольшим лет наша страна самоотверженно берёт на себя роль (и груз) главного агента глобальных перемен. Не надоело? «Но мы, можно сказать, некоторым образом – народ исключительный.
Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок. Наставление, которое мы призваны преподать, конечно, не будет потеряно; но кто может сказать, когда мы обретём себя среди человечества и сколько бед суждено нам испытать, прежде чем исполнится наше предназначение?» (П.Я. Чаадаев. «Философическое письмо» // Журнал «Телескоп», 1836 г.)
Фото: sibkray.ru
