Автор: Вероника Комарова
Художник Петр Павленский стал известен благодаря своему выступлению в защиту Pussy Riot. 25 июня он зашил себе губы красными нитками и вышел с одиночным пикетом к Казанскому собору в Санкт-Петербурге. В разговоре с корреспондентом он объяснил, почему зашитые губы могут быть более эффективным жестом, чем массовая демонстрация.
Фото: Reuters
— Вы сами зашивали себе губы. Это было впервые, или у Вас уже есть какой-то опыт? Больно ли это? Все думают, что такое действие выходит за рамки обычного, но на самом деле это не так уж и больно. Раньше я лишь прокалывал ухо, но ничего более радикального не делал. Я просто видел в интернете, что это мягкие ткани, и не должно возникнуть никаких проблем.
— На фотографиях Вы выглядите очень истощенным. Какова Ваше состояние?
— Я не ем ни мяса, ни рыбы. Если честно, то не очень сильно объедаюсь. Наверное, такая у меня конституция тела.
— Как реагировали прохожие на Вашу акцию? Комментарии по поводу надписи на плакате? (Петр держал плакат с надписью «Выступление Pussy Riot было переигрыванием знаменитой акции Иисуса Христа».)
— Когда я готовил акцию, ожидал, что реакция будет более негативной, что какой-нибудь фанатик набросится. Я был удивлён, что всё прошло так мирно. Не было ни одного случая явной агрессии. Люди подходили, читали, что-то обсуждали. Некоторым было интересно, другие высказывали свои мысли. Я даже получил слова поддержки. Я не реагировал на них, никому не отвечал. Если бы даже меня избили, я бы не сопротивлялся — это стало бы частью акции. Единственное, охранник попытался забрать у меня плакат. Это выглядело странно: он медленно вытягивал его, а я так же спокойно тянул обратно. В результате ему не удалось забрать плакат, и он отступил. Потом приехала полиция, но я не стал с ними общаться и документы предъявлять отказался. Вызвали «скорую», меня насильно затащили в машину и отвезли к психиатру. Там мне расшили рот, поговорили минуту и отпустили. Говорят, я простоял у собора 1,5 часа. Сам я время не засекал.
— Зашить себе губы — жест не слишком оригинальный. Например, в 2000 году нацбол Максим Громов зашил себе рот в знак протеста против ущемления свободы слова. Эта практика была известна как среди художников, так и среди заключенных, но для меня это не имело значения. Вопрос первичности и оригинальности для меня не стоял. Не было задачи кого-то удивить или придумать что-то необычное. Тут, скорее, нужно было выразить жест, который точно отражает мою ситуацию. Эта проблема касается не только Pussy Riot, но и общего ужесточения цензуры, запрета на открытые высказывания в современном искусстве. Я вижу, как многие художники принимают это. Рамки постепенно сужаются, и мне не нравится, что многие художники это принимают слишком легко. Процесс с Pussy Riot — это жест власти, демонстрирующий, что всем пора замолчать. Я считаю, что в России сейчас не может быть аполитичного искусства. Власть оказывает давление на общество, и если человек нейтрален, он поддерживает режим. Искусство не может быть аполитичным в таких условиях. На художниках, журналистах, музыкантах, писателях — всех представителях общества — лежит ответственность.
— Вы знакомы с девушками из Pussy Riot лично?
— Нет. Я следил за их историей и думал, что их должны отпустить, ведь всем было ясно, что это незаконно. Потом была инициатива интеллигенции — они собирали подписи в поддержку. Но власти проигнорировали это. Это была открытая конфронтация. Ответственность лежит на каждом члене общества, который способствует этому своим бездействием и инертностью. По своим этическим и нравственным принципам мы становимся похожими на большую зону, на ГУЛАГ. Пока ещё границы открыты, можно уехать, но последние законы внушают опасения, что система выезда может ужесточиться в любой момент.
— А на митинги Вы ходите?
— Честно говоря, я не вижу в этом особого смысла. Я был удивлён, когда вдруг приняли закон о запрете демонстраций. Я думал, что эти митинги никому не мешают. Если раньше люди ходили на концерты, чтобы выплеснуть энергию, то сейчас многие стали ходить на митинги. Я никогда не относился к этому серьезно и считаю, что это не может ничего изменить. Власть, как и с Pussy Riot, реагирует неадекватно на подобные вещи. Истории с Pussy не было бы, если бы не те, кого это задело.
— Изменилось ли что-то в Вашей жизни после этой акции? Органы Вами не заинтересовались, в богохульстве Вас не обвиняют?
— Ничего страшного не произошло. Я продолжаю заниматься своими делами. Только в первую ночь после акции, в половине первого, ко мне приходили полицейские. Я не общался с ними, просто наблюдал, как они стучатся к соседям. Консультировавшись с юристами, я понял, что полиция, скорее всего, хочет меня запугать. Но я буду продолжать рассказывать об акции и делать новые проекты. Это будет перманентно.
Оригинал на PublicPost
Ссылки по теме:
- Суд над Pussy Riot: день шестой
- Дело Pussy Riot
