Я знал, что Дмитрий Хворостовский умирает. Понимал, что его время на исходе. В прошлый четверг мне довелось встретиться с Константином Орбеляном, который дирижировал практически всеми концертами Димы. Он сказал, что Диму поместили в хоспис. Это стало тревожным сигналом, что его уход близок. Однако, когда мне пришло известие о его кончине, я все равно испытал шок. Для меня его смерть ощущается как трагедия. Человек, находившийся в полном расцвете сил, мощный, красивый, любимый и невероятно талантливый – и вот его больше нет. Как такое возможно?
Я уверен, что Дима совсем не хотел бы, чтобы его вспоминали со слезами и горькими стенаниями. Он обожал жизнь, был полон энергии и хотел бы, чтобы его вспоминали с радостью. С аплодисментами и благодарностью за его пение, за восторги, которые он приносил в наши сердца. Именно так я запомню его: с широкой улыбкой, заразительным смехом, тонким остроумием, с любовью к своей супруге Флоше и детям. Он оставил неизгладимый след в оперной музыке, и в этом он был непревзойденным.