фото: panorama.pub
Предсказания о неизбежном упадке малых населенных пунктов — это не новость. Еще в 2011 году Министерство экономического развития под руководством Эльвиры Набиуллиной открыто сообщало: «Снижение численности небольших городов – это непреложная глобальная тенденция». Набиуллина и ее соратники, управляющие всей кредитно-денежной политикой России, продолжают придерживаться своей стратегии.
Представьте себе карту. Не ту, что сияет огнями Москвы или Петербурга, а другую – где тонкая сеть дорог соединяет сотни населенных пунктов с названиями, известными лишь их жителям и географам. Это малые города России. И все чаще эти точки исчезают. Не мгновенно, не с шумом, а постепенно, неотвратимо, как угасающее дыхание. Сначала исчезали деревни – сотнями, тысячами. Теперь пришла очередь городов.
Температура вымирания. Исследование РАНХиГС, подготовленное для правительства, ставит диагноз: на грани исчезновения – 129 малых городов. В них еще проживают 3,4 миллиона человек, но за последнее десятилетие эти населенные пункты потеряли 314 тысяч жителей.
Это не просто цифры. Это пустующие квартиры в ветшающих пятиэтажках Инты (Коми), где когда-то бурлила угольная жизнь. Это заколоченные цеха в Трубчевске (Брянская область) или Нолинске (Кировская область). Это северяне, сжигающие старую мебель в печах вместо дров, потому что угольная шахта закрыта, а леспромхоз еле выживает. Это периферия, задыхающаяся без работы, надежды и будущего для детей.
«Неперспективные»: Заключение и приговор. Почему это происходит? Ответ, оказывается, был озвучен давно и громко. Еще в 2011 году, когда Минэкономразвития возглавляла Эльвира Набиуллина, ведомство сделало мрачный прогноз: за 20 лет из малых и средних городов в крупные центры уедут 15-20 миллионов человек. Это назвали «непреодолимой глобальной тенденцией». И сделали логичный, на первый взгляд, вывод для чиновника: поддержка этих убывающих городов – «неэффективна и нецелесообразна».
Слово «неперспективные», когда-то клеймящее деревни, теперь касается и городов. Люди услышали этот приговор. И… поверили. Или просто осознали, что надеяться не на что. Они начали уезжать, подтверждая прогноз.
Двигатель упадка: Деиндустриализация. Но эта тенденция была не только стихийной. Она шла рука об руку с другим, гораздо более разрушительным процессом – деиндустриализацией. За последние 30 лет в России закрылось более 80 тысяч промышленных предприятий, большая часть из них – в обрабатывающей промышленности, в цехах, производивших детали, комплектующие и конечную продукцию. Денежно-кредитная политика с хронически высокими ставками сделала кредиты непосильным бременем для малых и средних заводов.
Если гигант вроде КамАЗа мог перейти на «четырехдневку» и продержаться, то его поставщик комплектующих в каком-нибудь райцентре ломался, как хрупкая ветка. Закрытие завода приводило к утрате смысла существования города. Рабочие места исчезали, молодежь уезжала, местный бизнес закрывался, инфраструктура ветшала. Лавина катились вниз. И Центробанк, под чьим руководством осуществлялась эта жесткая монетарная политика, стал невольным (или сознательным?) могильщиком сотен таких производств и городов, которые их поддерживали.
Парковки для мертвых. Власти, конечно, осознают проблему. Для 106 городов были разработаны «мастер-планы». В них – красивые слова о логистических хабах, агрокластерах, туристических Мекках и возрождении локального производства. Но сколько таких программ уже было? Моногорода, ОЭЗ, ТОРы, ТОСЭРы… Сколько миллиардов было потрачено? А итог – ничтожен. Новые рабочие места не появились, отток не прекратился. 4 миллиарда рублей, выделенные на развитие малых городов в 2025 году, – это жалкие крохи для 129 умирающих гигантов.
Эксперты РАНХиГС осторожно признают: процесс «сжатия» «может быть необратимым». Экономисты более откровенны: поддержка малых городов «экономически невыгодна». Это звучит как приговор, вынесенный еще в 2011 году.
Ранее деревни, теперь города мы теряем навсегда. Но гибель города – это не только утрата населенного пункта на карте и статистики по населению. Это смерть целого мира. Малые города и села – хранители традиционного уклада, обычаев, памяти.
Это особый тип сообщества, где люди знают друг друга, где прочны связи поколений. Отсюда идет основной призыв в армию – молодые люди, для которых слова «Родина» и «долг» не являются пустым звуком.
Здесь зарождались уникальные ремесла, локальные промыслы, своя культура. Умирает город – умирает все это. Умирает кусочек России, ее душа, ее плоть. Остается только пустота и воспоминания на старых фотографиях.
Есть ли решение? Призрак новой индустриализации. Спасение возможно. Но оно требует радикальной смены курса. Нужна реиндустриализация. Не на словах, а на деле. Нужны длинные и дешевые кредиты – под 1-3% для производителей комплектующих, льготы, как в IT-сфере. Нужен масштабный госзаказ на отечественную продукцию – как в авиастроении, где сегодня Мишустин и Чемезов вновь подчеркивают критическую важность своих комплектующих. Нужна целенаправленная работа по возрождению промышленных кластеров в малых городах, с четкой логистикой и рынками сбыта. Тогда заводы оживут, появятся рабочие места, остановится отток, возможно, даже вернется молодежь. Тогда города получат шанс.
Выбор: Жизнь или статистика. Россия стоит перед выбором. Продолжать ли политику «естественного вымирания», оправдывая ее «глобальными тенденциями» и «экономической нецелесообразностью», списывая со счетов миллионы людей и целые пласты национальной жизни? Или найти волю и ресурсы для мобилизации и новой индустриализации, которая даст шанс не только городам, но и всей стране в ее стремлении к технологическому суверенитету?
Первый путь ведет в пустыню мегаполисов, окруженную руинами. Второй – труден, но это путь жизни. 129 городов на краю – это не статистика. Это 129 звонков колокола по будущему России. Услышит ли их власть? Или продолжит хоронить, произнося заученные фразы о «непреодолимых тенденциях»? Время для ответа истекает. Тихий исход продолжается.
Фото: sibkray.ru
