60 лет назад миллионы советских людей услышали из своих репродукторов, а самые зажиточные москвичи — из телевизоров — удивительные слова: дыхание Чейн-Стокса. Период, прошедший с знаменитого выступления Сталина на первом пленуме ЦК, избранного XIX съездом ВКП(б), до его дыхания Чейн-Стокса, стал одним из самых загадочных и драматических в истории Советского Союза.
Два самых эффективных менеджера и жестоких палача режима — Сталин и Берия — четко осознали, что холодную войну СССР выиграть не удастся. Холодная война лишала ядерную державу возможности реализовать свое главное преимущество в противостоянии — нулевую ценность человеческой жизни. Из этого трагичного осознания они сделали противоположные выводы. Сталин собирался перейти к горячей фазе холодной войны, и перед этим планировал две масштабные спецоперации внутри страны.
Выступление на пленуме 16 октября 1952 года анонсировало новую тотальную зачистку партийной верхушки, которая на предстоящих процессах должна была признаться в связях с иностранными разведками. 13 января хозяин был еще более откровенен. Статья в «Правде» о еврейских врачи-убийцах предвещала не только погром внутри страны, но и сокрушительный удар по «американо-английским поджигателям войны». Советский народ с гневом клеймил «презренных наймитов», раздавив их «как омерзительную гадину». Поняли ли они, что до Чейна-Стокса оставалось всего 48 суток?
Большинство историков и литераторов сходятся на том, что решающую роль в тех событиях сыграл Берия. Он один из парализованной страхом высшей номенклатуры нашел в себе волю бороться за свою жизнь. Однако это лишь часть правды. Берия сражался не только за свою судьбу, но и за то государство, полновластным властителем которого он видел себя после смерти Сталина.
Человек жестокий и властолюбивый, он в то же время обладал редким для своего времени пониманием стратегических задач страны. У Берии была масштабная программа реформ, которую он начал осуществлять в 100 дней своего недолгого правления. В области внешней политики он планировал объединение Германии как нейтрального, демилитаризованного государства, что могло бы стать историческим окончанием холодной войны.
Во внутренней политике его меры включали освобождение политзаключенных, предотвращение беззаконий репрессивного аппарата и передачу реальной власти правительству технократов. Берия хотел, чтобы союзные республики получили больше прав — это могло бы продлить жизнь Советскому Союзу как добровольному объединению народов.
Однако программа Берии показалась слишком радикальной, и номенклатура, избежавшая сталинских репрессий, ограничилась лишь оттепелью. Период 1953–1956 годов стал хартией вольностей для номенклатурных баронов, которые, освободив политзаключенных и немного открыв страну, укрепили свои позиции.
«Бережное отношение» к кадрам включало скромное обаяние буржуазных ценностей, таких как распределитель, пыжиковая шапка и путевки в санатории. Эти тихие радости продолжались до тех пор, пока молодые комсомольцы, требовавшие более «бережного отношения», не стали движущей силой перестройки — триумфального термидора коммунистической номенклатуры.
Каковы бы ни были личные устремления отца перестройки, она стала стартом процесса концентрации политической власти номенклатуры в личные финансовые состояния ее представителей, что привело к возвращению абсолютной политической власти. Коммунистическая доктрина сменилась, но сама номенклатура осталась, а разрыв между элитой и народом стал еще более наглядным.
Существование двух Россий — одной, для бедных, и другой, для богатых — отражает фундаментальный раскол, который возник в результате модернизации на разных исторических этапах. В отличие от барина XIX века, современные представители элиты читают лишь гламурных авторов и не испытывают никакого комплекса вины перед народом. Так осуществились мечты партийной номенклатуры, задумавшей перестройку в 80-х годах.
Чего же добилась номенклатура за 25 лет? Полной концентрации политической власти, то же самое, что и раньше; огромных личных состояний и совершенно другого стиля жизни. Они избавились от социальной и исторической ответственности, и теперь их цель — «продолжение рыночных реформ» и «величие России», в которое никто из них не верит.
97% либеральной аудитории считает, что в России нет свободной рыночной экономики. «Непопулярные меры», якобы ради блага народа, реализует режим, который за это время достиг немалых успехов в личном обогащении. За сто лет великие злодеи Революции были превращены в беспомощных старцев, а затем в современных нефтетрейдеров.
Эти «новые лица» — подлинные наследники Октября, итог эволюции «нового класса». Жизнь удалась, и для них сотни миллионов жертв столетнего эксперимента стали лишь статистикой. Таким образом, они достигли своего фукуямовского конца Истории, не имея и не желая проекта будущего.
Сегодняшний путинский огонь по штабам и антиамериканская истерия владельцев американской недвижимости — это пародия на сталинизм февраля 53-го. Февраль! Достать чернил и плакать! Вспомни, вождь — мартовские Иды.
