Программа «Один» с Дмитрием Быковым
Почти в любом письме содержится просьба оценить путч и связанное с ним. Поздравляю Татьяну Малкину с днем ее рождения и с днем ее второго рождения, ведь именно путч сделал ее символом российской свободы. Это всегда льстит моему вкусу, потому что я стал любить Малкину, когда ей было 15, и оба мы учились в Школе юного журналиста. До ее возрождения в качестве олицетворения российской свободы оставалось восемь лет. Говорю это без всякой иронии — тогда она проявила героизм.
Что касается тех времен, я не люблю людей, которые иронизируют над заблуждениями своей юности. Есть два момента, которые мне кажутся принципиально важными. Во-первых, те, кто победил в августе 1991 года, на протяжении следующих десяти лет подвергались системному вымариванию. Это был геноцид интеллигенции, хотя системное не значит сознательное. Я не думаю, что у Бориса Ельцина или его преемника была задача извести российскую интеллигенцию. Но очевидно, что лучшая часть общества, которая делает революции, всегда становится её первой жертвой. Цель революции подменяется мгновенно.
Вообще в любой революции первым погибает самое хрупкое, а самое хрупкое часто оказывается самым лучшим, самым тонким, самым сложным. Люди, отстоявшие свободную Россию в 1991 году у Белого дома и на множестве площадей во многих российских городах, понимали, что то, что они приветствуют, их же и раздавит. Блок, как главный русский поэт (не только XX века, но и наряду с Пушкиным, вполне достойный этого звания), феноменально показал нам модус операнди лучшей части общества, когда приходят перемены. Он приветывал их и погиб.
И отсюда вытекает вторая мысль, которая, мне кажется, является едва ли не главным итогом всей этой истории с путчем. Когда-то Валерий Попов очень точно сформулировал, что нужно уметь принимать от жизни как любимые радости, так и любимые страдания. Окуджава в одном интервью заметил, что вечный вопрос о том, что формирует человека — радость или страдание, он тоже обсуждал. Он сказал: «Понятное дело, что все страдания делятся на возвышающие и унижающие. Унизительные страдания — это физическая боль, ожидание в очереди за едой, бытовые унижения в бюрократии. Возвышающие страдания — это несчастная любовь. Надо уметь извлекать из жизни максимум возвышающих страданий».
Также и обман может быть унизительным, и, в то же время, «нас возвышающий обман». Революция делается не для того, чтобы после нее наступила хорошая жизнь. Такой жизни почти никогда не бывает. Но революция — это момент всенародного вдохновения. Нужно уметь извлекать оттуда то, что она может подарить. Она не дает ни процветания, ни стабильности, ни гарантий — разве что очень небольшой группе победителей. Никому не может дать большой радости, поскольку уже на третий день после неё наступает разочарование, похмелье и тому подобное.
Читать эфир целиком.