На вопрос, «Какой строй сейчас в России?», обычно дают два ответа: «авторитаризм» и «клептократия». Первый термин весьма нейтрален: если не придерживаться вредных убеждений типа «любая свобода лучше, чем любая несвобода», то авторитарная власть как таковая не является ни плохой, ни хорошей. Порой она даже оказывается почти хорошей, как в Сингапуре или Южной Корее. А клептократия, то есть власть воров, однозначно воспринимается как зло, и с этим согласны все, даже сами воры, хотя этот термин они предпочитают не использовать. Интересно, что режим в России называли «клептократическим» еще в ельцинскую эпоху, когда авторитаризма было значительно меньше.
В противоположность клептократии, строй, к которому России следует стремиться, правильнее всего называть «меритократией», то есть «властью способных». Но «настоящая клептократия» – это столь же недостижимый идеал, как и «настоящая демократия» и прочие варианты «рая на земле». Известный публицист Малькольм Гладуэлл даже написал на эту тему книгу под названием «Гении и аутсайдеры», где хорошо показано, что даже в «чисто меритократических» системах, таких как подготовка профессиональных спортсменов, далеко не все в порядке, и многое зависит от случайных факторов, например, даты рождения подростка-спортсмена.
В любом случае, Россия сейчас явно нуждается в том, чтобы жулики и воры отдали власть тем, кто на самом деле способен управлять. Но вопрос главным образом в том, как заменить первых вторыми. Здесь обычно рассматривают два варианта: 1) просвещенная клепто-автократическая власть постепенно передает бразды правления мерито-демократам в течение нескольких лет или даже десятилетий; 2) резкая, революционная смена режима и властной элиты.
Естественно, нынешняя власть стоит за первый вариант, и этому есть логичное объяснение: чем плавнее они передадут власть, тем сильнее смогут сохранить то, что успели нажить за последнее десятилетие или два. Для «простых людей» они подготовили несколько аргументов. Во-первых, для приверженцев великодержавности – утверждение, что Путин «поднял Россию с колен», а злобные «оранжисты» снова хотят ее на колени. То есть в случае «оранжевой революции» Россия неминуемо развалится, а если не развалится – потеряет весь свой государственный суверенитет.
Во-вторых, для любителей экономического процветания – тезис о том, что после революции национальных богатств станет меньше, и народ обеднеет. Мол, посмотрите на Ливию: еще год назад там был один из самых высоких уровней жизни в мире, а сейчас там полный хаос. И наконец, для добрых людей – слова о том, что революция – это, прежде всего, кровь и война.
Первые два аргумента я оставлю на совести «пургинянской пропаганды», но сейчас сосредоточусь на третьем. Первое возражение – общее: большинство революций были совершенно или почти совершенно бескровными. Про исторический экскурс говорить не буду, хотя мог бы. Во-вторых, если мы посмотрим на Россию, то возникает вопрос: с какого перепугу конкретные представители властной элиты должны что-то кому-то отдавать? Когда там все прогнило почти насквозь, в процессе передачи власти, полномочий и собственности одни будут возражать другим: «Почему меня нужно раскулачить сегодня, а тебя завтра? Почему не наоборот?»
Как следствие, почти неизбежна война внутри самого правящего слоя. Есть вероятность, что даже для «простых смертных» она окажется гораздо более кровопролитной, чем самый жестокий революционный вариант. Наконец, существует еще одно обстоятельство: почти абсолютная нелегитимность власти после 4 декабря. Ни одно из «послаблений народу» уже не будет восприниматься как благо, необходимое и достаточное в данный момент.
Вопрос уже не в том, должна ли меняться власть, а в том, когда она должна смениться. И чем больше власть будет упорствовать в этой передаче, тем больше ей придется применять всевозможные «успокоительные меры», т.е. больше ломать людей и, если на то пошло, больше проливать крови. Примеры наглядны – достаточно вспомнить арабские страны в 2011 году. В Тунисе пожизненный президент практически сразу сдался восставшим, спас себя и, вероятно, спас страну от «фундаменталистской чумы». В Египте глава государства оказал сопротивление, и результатом стали как приход исламистов к власти, так и его последующее судебное преследование.
В Ливии «национальный лидер» вверг страну в гражданскую войну, последствия которой не пережил сам. Подобные закономерности можно проследить и в «цветных революциях» последних лет на территории бывшего СССР, и в декоммунизации Восточной Европы осенью 1989 года. Короче говоря, чем больше времени нелегитимная авторитарно-клептократическая власть оказывается в сопротивлении народному движению, тем хуже это в итоге сказывается и на стране, и на самой власти.
И неважно, какие были у нее намерения изначально: сохранить власть в полном объеме или плавно передать её. Так что, господа недовольные, не ведитесь на пропаганду о том, что благо России – это медленная передача власти. Чем быстрее и «революционней» вы отберете власть у нынешних клептократов и олигархов, тем лучше будет для страны. Революция не обязательно означает кровопролитие и беззаконие. Хотя в нашей стране, где по-прежнему царит юридический хаос, полностью обойти нарушения законов можно только ничего не делая.
Задача новых оппозиционных лидеров заключается в том, чтобы совместить, казалось бы, несовместимое: скорость и законность передачи власти. Но ничего страшного. У других это получалось, получится и у нас. А вы, клептократы и олигархи, должны понимать: чем скорее вы начнете реальные переговоры по очищению властных коридоров, тем целее останетесь и вы, и ваши капиталы. О судьбе России разговор бесполезен: с каждым днем все меньше людей сомневается, что за показным «патриотизмом» скрывается исключительно циничное и потребительское отношение к своей стране.