Николай Ежов: что на самом деле «железный нарком» делал до революции
На самом деле Николай Ежов был зачислен в императорскую армию, но только как доброволец. Спустя несколько месяцев его «списали» и уволили. Что могло стать причиной такого решения? Возможно, военное командование стремилось исправить ошибку.
Доброволец царской армии
Известно, что Первая мировая война началась в 1914 году. В тот момент Николаю Ивановичу Ежову было всего 19 лет, поэтому его не призвали. По словам историка Бориса Соколова, автора книги «Наркомы страха», новобранцами становились молодые люди в возрасте 20-21 года. Однако Ежова не мобилизовали даже в следующем, 1915 году. Поэтому ему пришлось поступить в армию добровольцем или, как тогда говорили, охотником. Во всех списках личного состава, независимо от места службы, Николай Ежов значился как доброволец.
В подтверждение этого сохранился архивный документ от 16 июня 1915 года, который гласит: «Прибывшего от Крапивенского уездного воинского начальника охотника Николая Ежова… зачислить в списки батальона в 11 роту и на все виды довольствия с 15 сего июня». Ежов прошел необходимую подготовку в 76-м запасном пехотном батальоне в Туле, после чего его направили на Северо-Западный фронт, в 172-й Лидский пехотный полк. Тем не менее, его пребывание на фронте оказалось недолгим.
Работа над ошибками
Уже 14 августа того же 1915 года Николай Ежов был госпитализирован. Он страдал не только от болезни, но и получил ранение на передовой. Далее следы Ежова на некоторое время затерялись. Известно только, что в июне 1916 года он был признан непригодным к строевой службе и отправлен в тыл. Так Николай Иванович оказался в нестроевой команде, откуда был направлен на работу в Витебск, в мастерские по ремонту оружия. Об этом эпизоде биографии Ежова упоминал также советский историк Исаак Минц, который писал: «Крепостью большевиков в Витебске были 5-е артиллерийские мастерские северного фронта. Здесь работал путиловский рабочий Николай Иванович Ежов». Однако работа Ежова на Путиловском заводе архивными документами не подтверждается.
Тем не менее, Ежова, как говорится, «списали на берег». Некоторые современные исследователи предполагают, что будущий нарком был признан непригодным к строевой службе из-за своего небольшого роста (возможно, именно поэтому он и не был первоначально мобилизован). В действительности рост «кровавого карлика» едва достигал 151 сантиметра. В императорской армии существовал ростовой ценз. На призывном пункте молодого человека «ставили в мерку», и если рост оказывался ниже установленного, то несостоявшегося солдата отправляли домой. В 1912 году наименьший рост для призывника был зафиксирован в 2 аршина и 2,5 вершка, то есть 1 метр 53 сантиметра. Поэтому, по одной из версий, болезнь и ранение Ежова могли быть использованы для исправления допущенной ошибки.
Ежов-красноармеец
По другим данным, рост Николая Ежова составлял 154 сантиметра. В этом случае ни о какой ошибке не может быть и речи. В таком случае Ежов был отправлен в тыл, скорее всего, действительно из-за травмы и болезни. Однако сразу после Октябрьской революции ростовой ценз при наборе в Красную армию был отменен. Поэтому в 1919 году невысокий Николай Ежов без каких-либо препятствий вступил в ряды Красной армии. Поначалу он служил в Зубцове помощником комиссара батальона особого назначения. Затем Ежов оказался в Саратове, в составе запасного электротехнического батальона. Для этого ему пришлось пройти обучение в радиотелеграфной школе. Немного позже Николай Иванович стал комиссаром этой школы. К тому времени базу уже перевели в Казань.
Таким образом, на протяжении всего времени службы в Красной армии Николай Ежов находился в тылу и никакого участия, вопреки утверждениям советских историков, в Гражданской войне не принимал. Тем не менее, Алексей Павлюков в издании «Ежов. Биография» упоминает, как расписывали героизм Ежова до того момента, пока он не оказался за решеткой. Например, утверждалось, что при штурме деревни Иващенково Ежов был серьезно ранен в челюсть осколком снаряда. Якобы из-за этого происшествия Николай Иванович надолго выбыл из строя. Кроме того, на подбородке Ежова остался глубокий шрам. Эта история, по мнению Павлюкова, является лишь плодом богатого воображения либо ее автора, либо самого Ежова.
Источник: russian7.ru
