Споры о событиях августа 1991 года, которые продолжаются уже два десятилетия, демонстрируют противоречивые взгляды как противников ГКЧП, так и его сторонников. В этом многообразии мнений — от восхваления ГКЧП до теорий заговора о развале СССР — можно выделить общий консенсус: главными выгодоприобретателями перемен стали определенные группы.
Каковы же критерии оценки исторических событий путча 1991 года? Очевидно, что конечный материальный результат — это основной индикатор. Чтобы разобраться в этом, важно начать с исторического контекста. После устранения Сталина и завершения тотального террора, партийная номенклатура получила гарантии безопасности и возможность минимальной материальной независимости. Постепенное увеличение этой независимости стало толчком к реформам, которые позволили бы легитимизировать растущее богатство, особенно в федеративных окраинах СССР, таких как Средняя Азия и Закавказье.
Не стоит недооценивать аналогичные тенденции и в самой России. Процесс был схожим, хотя политические элиты союзных республик стремились к сепаратизму. Внутри высшей партийной номенклатуры начали формироваться «конструктивные силы», понимающие, что распределительная система, годная для военного противостояния с Западом, оказывается неэффективной. Это подтверждает постоянная попытка усовершенствовать эту систему. Идея создания «социалистического рынка» проходила через структуры ЦК и Политбюро на протяжении десятилетий.
Партийное руководство, надеясь на стабильность системы, продолжало рассматривать варианты реформ, не замечая нарастающего недовольства в обществе. Общество оставалось как бы статистом, ожидая изменений от коммунистического руководства. Номенклатура же, желая разделить госсобственность, оказалась под давлением внешних угроз: поражение в холодной войне из-за технологического отставания. Даже при всех усилиях советского ВПК это отставание становилось все более явным. Решение о запуске реформ в середине 1980-х стало настоятельной необходимостью.
Путь к перестройке начался с идеи создания «социалистического рынка», инициированной еще в начале 60-х годов. Это происходило на фоне научно-технической революции, которая кардинально меняла лицо войны и вооружений. СССР не смог выдержать гонку вооружений, что в итоге лишило его статуса сверхдержавы.
Обсуждая возможные последствия поражения, можно выделить распад социалистического лагеря и изоляцию на международной арене, что привело бы к ослаблению советского ВПК. Поэтому единственным выходом оставалось создание эффективного социалистического рынка для спасения СССР и коммунистического государства. Альтернативой этому была бы авторитарная диктатура, но для ее реализации требовалась фигура масштаба Сталина, которой уже не было.
К моменту назначения Михаила Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС в марте 1985 года, процесс реформирования был запущен. Эти реформы, несмотря на свои благие намерения, привели к гибели СССР и коммунистического режима. К августу 1991 года «конструктивные силы» внутри партийной номенклатуры окончательно разошлись в стратегиях с частью аппарата, недовольной темпами изменений. Поддержка реформ ради легализации номенклатурного капитализма противоречила первоначальному плану по сохранению системы.
По мере того как гражданское общество начинало формироваться, партийные идеологи теряли контроль над ситуацией. В итоге, вместо реализации широкомасштабных перемен, номенклатура попыталась взять ситуацию под контроль, что привело к «недоделанной» революции. Общество, обманутое обещаниями перемен, оказалось вновь отстранено от будущего.
Преобразования, которые последовали, стали закономерным итогом событий августа 1991 года. Возникшая вертикаль власти через десять лет — это прямое следствие «конструктивных сил», которые оказались на вершине власти в 2000-х годах. Их связь с коммунизмом не была определяющей, поскольку они понимали, что будущее власти будет зависеть не от идеологии, а от денег. Празднования в честь юбилея августа 1991 года будут проводить именно те, кто стал властителями и миллиардерами благодаря этим событиям.
Однако у общества, несмотря на все перипетии, все еще есть шанс на будущее.