На мой взгляд, многие обманывают не только окружающих, но и себя, утверждая, что для их юмора нет запретных тем. Если бы это действительно было так, то можно было бы понять карикатуру на мертвого сирийского ребенка. Но это возможно лишь при одном условии — если бы на следующий день после теракта «Шарли» выпустила новый номер с карикатурой на погибших коллег. Например, изображение мертвых журналистов «Шарли» с подписями: 1. «Вот мы и избавились от коллег, которых боялись уволить». 2. «Вас будет не хватать во время следующего теракта». 3. «Мама, наконец-то наш папа стал известным журналистом, как ты и хотела». Не смешно? Совсем? Как же так! Возможно, вы просто не понимаете юмора? Если бы это было так, я бы аплодировала им стоя — за позицию, хоть и с душком, за бесстрашие и безразличие к общественному мнению. В конце концов, за свою правду, пусть и ложную. Искренне заблуждающийся — это прежде всего искренний. И пусть их творчество оставалось бы для меня опасной провокацией, я бы смогла разглядеть в этом мировоззрение.
Однако, на мой взгляд, это не смелый юмор. С одной стороны, они считают недопустимым убийство человека, как это показано на примере теракта против «Шарли», с другой — оскорбляют мировые религии. Возможно, это происходит от простого непонимания, что убийства табуированы не только законом. Кто сказал, что человек не может убить другого? Что останавливает людей, например вас? Закон? Нет. Закон лишь квалифицирует данное действие как преступление и определяет меру ответственности, вполне посильную. Закон может изменяться, а человек может не попасть под его действие: остаться не пойманным или оправданным. Еще 20 лет назад по французским законам семьей именовался союз мужчины и женщины. Сегодня это определение изменилось. Законы подвержены влиянию конъюнктуры. Люди не убивают людей не только и не столько из-за страха перед законом.
Представьте, что завтра 500 миллионов человек по всему миру возьмут ножи и нападут на соседей. Большинству из них за это ничего не будет, поскольку такое количество преступлений некому будет расследовать. Люди не убивают людей не потому, что это противоречит их натуре. Последователи дарвинистской теории, к которым, как я предполагаю, относятся «Шарли», прекрасно осведомлены, что первые люди легко убивали друг друга, как это делают животные. Я думаю, что люди не убивают из-за особой морали – это основной посыл. Эта мораль не возникла в древние цивилизации, когда человеческие жертвоприношения и убийства для развлечения были нормой. Она появилась не в эпоху Просвещения, а с появлением мировых религий, которые «Шарли» высмеивает.
Именно мировые религии табуировали убийство человека человеком (не стоит путать истинный ислам с экстремистскими течениями) и создали ценностную систему, сформировавшую у Homo sapiens неприятие к убийству себе подобных. Наш просвещённый отказ от идеологии убийства основан на веками развивавшейся системе координат, в центре которой находилась мораль, порождённая мировыми религиями. Работает ли религия для всех? Для всех — нет, но для очень многих — да. Поэтому, отрицая значение моральной силы мировых религий, «Шарли» наносит сокрушительный удар по своей теории недопустимости убийства.