Предыстория инцидента заключается в том, что Су-24, возвращаясь на базу после выполнения боевой задачи, был атакован двумя турецкими истребителями. По словам турецкой стороны, был произведен предупреждающий сигнал, однако выживший штурман отрицает это. Итогом неожиданной атаки стало сбитие Су-24. Командира расстреляли с земли во время попытки приземления, и это было запечатлено на видео. На месте происшествия также находились подготовленные отряды, которые сбили один из вертолетов и убили морского пехотинца. Учитывая, насколько «случайно» в нужных местах оказались боевые отряды и съемочные группы, нет сомнений, что ситуация была заранее спланирована.
Турция утверждает, что российские самолеты нарушили её воздушное пространство. Если это так, то нарушение было краткосрочным — не более 17 секунд, что можно считать формальным. Российское Министерство обороны и выживший летчик настаивают на обратном. Тем не менее, даже если допустить, что самолет действительно пересек границу, он не представлял угрозы для Турции, поскольку работал по целям, согласованным с Анкарой частично. Это общеизвестные факты, ставшие известными в ходе разбора нападения турецкой авиации. Эрдоган несколько лет назад заявлял, что не следует сбивать самолеты за краткосрочные нарушения, однако сегодня его позиция изменилась.
Необходимо понимать, что действия Турции были преднамеренными и расчетливыми. Это могло быть ответом на уничтожение нефтевозов, которые принадлежали Турции, и на удары по сирийским объектам нефтяной инфраструктуры, что значительно ослабило экономические потоки в стране. Однако не стоит недооценивать Эрдогана и его окружение — они понимают, какие последствия могут наступить для их страны в результате таких действий.
Эмоциональная реакция и ответ Москвы
Люди, спланировавшие атаку на российские самолеты, вряд ли могли предположить, какова будет реакция Москвы. Варианты развития событий были разнообразными: от ответного удара по турецкой авиабазе до дипломатических шагов с возможностью извинений со стороны Турции, что могло бы улучшить отношения между странами.
Среди возможных мер могли быть экономические санкции, закрытие для туристов, резкое ухудшение отношений. Важным оказалось бы, как Турция оценивала позицию России. Турецкий эстэблишмент, возможно, полагал, что НАТО не допустит военного конфликта, а Россия нуждается в экономических связях с Турцией. Однако такие предположения не имели под собой оснований.
Российское руководство неоднократно подчеркивало, что военное решение данного конфликта не является возможным. Война с Турцией, даже в случае победы, принесла бы серьезные потери и откинула бы страну на несколько лет назад. Поэтому даже в случае повторного сбития нашего самолета над Сирией, военного ответа, скорее всего не будет.
Важно также отметить, что турецкий эстэблишмент ошибся в оценке российской реакции. В отличие от Турции, которая может пойти на диалог и выторговать условия, Россия проявляет другую логику поведения. Эрдоган начал проявлять нервозность, что свидетельствует о слабой позиции. Он публично берет на себя обязательства, которые не может выполнить, заявляя, что готов покинуть пост в случае подтверждения незаконного нефтяного экспорта из Сирии.
Тем не менее, его риторика остается направленной на внутренний рынок и звучит так, словно они ни в чем не виноваты. В ходе осознания серьезности ситуации, возникают реверансы в сторону России — «мы не знали, что это российский самолет». В то же время, эксперты надвигающуюся на Турцию бурю оценивают как знак слабости.
Ответный удар и начальная фаза противостояния
Территории, примыкающие к Турции, контролируются так называемыми «туркменами», этнически близкими к туркам. Именно здесь располагаются базы турецких отрядов, которые вошли в Сирию в момент, когда страна начала распадаться. Это еще раз подчеркивает, насколько взаимосвязаны интересы турецкой стороны и происходящее в Сирии.
В целом, исследуя ситуацию, можно заключить, что конфликт имеет глубокие геополитические корни, и его последствия будут ощущаться в регионе еще долгое время.