Сейчас вряд ли найдется человек, который хотя бы краем уха не слышал о деле панк-группы Pussy Riot. История о трех девушках, спевших песню в московском храме, а затем схваченных и преданных суду, облетела весь мир. Десятки тысяч просмотров трансляции судебного заседания, сотни тысяч статей и заметок, миллионы комментариев — все это подтверждает масштаб общественного интереса к этому процессу.
В марте 2012 года вряд ли кто-то мог предположить, что уголовное дело №177080 по обвинению Алехиной М.В., Толоконниковой Н.А. и Самуцевич Е.С. превратится в самый громкий судебный процесс нового тысячелетия, на который будут обращать внимание на самых высоких уровнях. Общество раскололось на два лагеря: сторонников и противников группы. В этом обсуждении участвовали люди всех сословий, включая двух президентов России — нынешнего и прежнего.
Причины столь масштабного интереса заключались и в самих фигурантках дела. Их пассионарность, самоотверженность и стойкость восхищали многих по всему миру. Тем не менее, интерес к делу подогревала и сама власть, стремившаяся сформировать отрицательное общественное мнение о девушках через подконтрольные средства массовой информации. Это информационное давление во многом предопределило дальнейший ход событий.
Сложилась коллизионная ситуация: деяние, которое можно расценивать как незначительное административное правонарушение, происходило на фоне нестандартной общественно-политической обстановки, вызывающей острые споры о морали и праве. В демократическом обществе решения принимались бы исходя из буквы и духа закона. В авторитарных системах, таких как современная Россия, решения чаще основываются на политической целесообразности и интересах правящей элиты.
Власть осознавала, что действуя по закону, она была бы обязана отпустить девушек, максимум приговорив их к штрафу. Однако в условиях высокой политической протестной активности такой шаг мог вызвать негативную реакцию со стороны консервативной части общества, на которую опирается власть. Таким образом, политическая целесообразность диктовала единственный выход: необходимо было создать крайне негативное общественное мнение и подвергнуть участниц группы широчайшему остракизму.
Будучи творческими личностями, девушки осознали, что такая реакция власти на их выступление означает достижение цели акции. Государство, «зараженное» их идеей, начало самостоятельно распространять ее в обществе, пусть и с негативным оттенком. Даже находясь под стражей и лишенными коммуникации с внешним миром, они продолжили вести оппозиционную деятельность и творить политическое искусство.
Суд над солистками Pussy Riot стал, по выражению Нади Толоконниковой, судом над всей государственной системой Российской Федерации. Вместе с защитой обсуждались различные тактики ведения дела, рассматривая все возможные варианты и подводные камни. Признание вины в совершении уголовного преступления или сделка с властью были отвергнуты девушками. Они также не желали, чтобы адвокаты занимались делом только с юридической точки зрения, без публичного обсуждения, поскольку это могло привести к легитимизации уголовного дела.
Вариант открытой диссидентской защиты нес в себе определенные риски, однако предоставлял шанс максимально реализовать творческий замысел и отстоять право на свободу слова, даже ценой высоких рисков. Они осознали, что единственным возможным инструментом для достижения целей являются их адвокаты, которые могли транслировать позицию узниц в медиапространство.
Принять решение о ведении дела так, как того требовали подзащитные, было непросто. Не каждый адвокат готов взять на себя бремя публичности, особенно когда дело касается интересов власти. Однако такое решение было принято, поскольку закон обязывает адвоката действовать в соответствии с поручениями доверителя, даже если его позиция отличается от позиции клиента.
Ниже приведены поручения, выданные Надеждой Толоконниковой и Марией Алехиной 23 марта 2012 года своим адвокатам:
Адвокатам: Полозову Николаю, Фейгину Марку, Волковой Виолетте
Поручение: Я, Толоконникова Надежда Андреевна, 1989 г.р., желаю, чтобы моя защита на время следствия и суда осуществлялась максимально публично и полностью открыто. Я уверена, что дело нелегитимно и сфабриковано по политическим мотивам. Никакого признания вины, никакого сотрудничества со следствием. Мои адвокаты действуют исключительно согласно моей воле.
23 марта 2012 г. Толоконникова Н.А.
Адвокатам: Полозову Николаю, Фейгину Марку, Волковой Виолетте
Поручение: Я, Алёхина Мария Владимировна, 1988 г.р. желаю, чтобы защита меня на время следствия и суда осуществлялась открыто и максимально публично. Я абсолютно уверена в том, что данное дело является политическим, и любую сделку с властью воспринимаю как преступление.
23 марта 2012 г. Алёхина М.В.
Последующие события хорошо известны. Адвокаты стали основным транслятором воли своих подзащитных, активно фиксируя все нарушения закона и взаимодействуя с правозащитными организациями. Эти меры привели к тому, что дело, на котором власть пыталась политически навариться, обернулось мировой поддержкой заключенных солисток Pussy Riot.
Власть явно не ожидала, что вскоре невиновность девушек станет аксиомой в глазах мирового сообщества, а вопрос о Pussy Riot станет актуальным при встречах Путина с западными лидерами. Блестяще разыгранный процесс показал всю косность отечественного правосудия и выявил важнейшие проблемы российского общества, сделав девушек звездами мировой величины.
Однако риск всегда был. Власть вряд ли смирилась бы с подобным унижением. И хотя риск был оправданным, на него шли обе стороны. После окончания процесса и начала отбывания наказания в колониях, а также после кампании по дискредитации адвокатов, дальнейшая защита в публичном режиме уменьшает шансы на скорейшее освобождение девушек. Время требовало перемен и новых решений.
А мавры сделали свое дело, мавры могут уходить.
