В конце прошлой недели трехлетнюю пациентку хосписа Соню, больную раком, попытались выгнать из Новодевичьего монастыря за то, что девочка лежала в коляске. Оказалось, что в церкви находиться в коляске запрещается. После публикации истории в интернете начались расследования и споры: в какой именно коляске была Соня — инвалидной или обычной? Пробыла ли она до конца службы или вышла сразу после конфликта? Сколько раз ее пытались выгнать — один или два? Ругалась ли мама на монахинь цензурно или нет? Каковы различия между тремя версиями этой истории? Кто врет, а кто прав?
На сайте Московской Епархии было опубликовано официальное обращение от настоятельницы монастыря, в котором утверждается, что мама девочки сама виновата, потому что ругалась и мешала службе. Как легко прятаться за деталями и не замечать, что в нашем обществе ежедневно оскорбляют тех, кто не такой, как все. У каждого из нас, вероятно, есть родственник, сосед или знакомый с инвалидностью. Не поленитесь спросить — как часто их обижают на улице, в церкви или в общественных местах?
Если вы добираетесь на метро, попробуйте представить пошагово — смог бы человек на инвалидном кресле преодолеть эту дорогу? Человек, передвигающийся на коляске, не может попасть не только в метро или церковь, но и в большинство музеев, театров, галерей, ЖЭКов, департаментов, паспортных столов, банков, кафе, кинотеатров и магазинов. Человек на коляске не может снять деньги с банкомата, купить билет на вокзале или нажать кнопку лифта — ведь все устроено так, что это неудобно.
На протяжении семи лет работы с больными раком детьми я слышу от каждой, каждой семьи истории о том, как водитель маршрутки не остановился, увидев ребенка в маске; как арендодатели отказались сдавать квартиру, когда узнали, что в ней будет жить больной раком ребенок; как ребенку на коляске отказали в цирке, потому что там нет места для колясок. В церкви обижают так же часто, как и в любом другом общественном месте. Лысый от болезни мальчик должен снять шапочку, прикрывающую шрамы, потому что мужчинам нельзя входить в храм в головном уборе. Парализованная девочка должна висеть у мамы на руках, а не находиться в коляске.
Родителям больного ребенка порой говорят, что за их грехи страдает ребенок. А видели ли вы в церквях пандусы? Туалеты для инвалидов? Их нет, как нет и во всех остальных учреждениях в нашей стране. Мы, здоровые, живем и стараемся не замечать, насколько агрессивны к тем, кто отличается от нас. Мы создаем агрессивную среду, придумываем правила и традиции, и агрессивно блюдем их. Мы не хотим поставить себя на место другого человека и представить, каково это — везти свою умирающую маленькую дочь в храм, а к тебе подходят строгие монахини и говорят — нельзя.
Мы углубляемся в дискуссии о том, кто прав, и кто виноват, и нас совсем не волнует, что чувствуют другие. Скандалы и расследования, правила и традиции важнее конкретного человека. Мне кажется, что пока каждый участник этого общества не признает свою агрессивность или невнимание к инвалидам, ничего не изменится. Возможно, история с трехлетней Соней поможет увидеть, каково живется инвалидам среди нас. Может быть, мы наконец скажем себе, что пора меняться?