С вечернего эфира первого сирийского государственного телеканала я вернулась с усталостью, которая не дает мне закончить отчет о нашей работе в Дамаске. Однако Саид Гафуров, после нескольких эфиров на разных каналах, несмотря на усталость, полон сил. Потому я просто поделюсь его записями, которые отражают мои ощущения, а хронику событий оставлю на завтра.
Саид пишет:
1. Главное ощущение в Сирии — это повсюду ощущаемая спокойная уверенность в себе. Переход мятежников к индивидуальному террору говорит о их полном поражении. Индивидуальный террор против воли масс не работает, и битву за сердца народа мятежники проиграли безнадежно. Ни у кого не возникает мысли о возможности прихода мятежников к власти; напротив, активно обсуждаются предстоящие выборы. По мнению людей, на президентских выборах Башар аль-Асад получит минимум 60-70% голосов против любого кандидата, а на парламентских выборах ожидается, что партии БААС, коммунистов и сирийских националистов выступят единой командой и также наберут около 60% голосов, в основном против исламистов. На небольших демонстрациях интересна социальная структура проправительственных активистов: большинство из них — простые люди, искренне радующиеся присутствию русских. Чуть в стороне стоят интеллектуалы, разделяющие идеалы народа, но не смешивающиеся с ним стилистически — народ громко смеется и кричит, а интеллигенция держится сдержанно и строго. Они вышли выразить свою волю, а не шуметь.
2. В Дамаске мало признаков войны, но они есть. Существует запрет на фотографирование военнослужащих и упоминание их имен. Этот запрет разумен, но ограничения на упоминание известных личностей, например, главврача военного госпиталя, или запрет на фотографирование молодого солдата из офицерского клуба, оставляют ощущение избыточности. Военных в городе очень мало; они охраняют важные государственные объекты. Выбор этих объектов вызывает вопросы, так как здания министерств в центре города не охраняются солдатами. Рядом с военными постами стоят странные баррикадки из мешков с песком, которые, как мне кажется, защищают от возможных атак. У входа в гостиницу установлен рамочный металлоискатель, на который никто не обращает внимания, даже когда он издает громкие сигналы. В целом, в городе царит спокойствие, и жизнь вернулась в довоенные ритмы.
3. Что касается свободного распространения информации, в нашей гостинице в центре Дамаска свободно принимаются каналы Аль-Джазира и Аль-Арабия, а также другие зарубежные телевидения. Однако популярный сирийский бойцовский канал ад-Дунья, играющий важную роль в стабилизации ситуации, не доступен. Вместо него транслируется какой-то странный казахстанский канал на русском языке. Думайте, думайте.
4. Меня озадачивает сила влияния сторонников жесткой линии против мятежников, фактически противников Башара аль-Асада. Их много, и их влияние ощущается. Некоторые официальные лица стараются отмежеваться от их взглядов, другие пересказывают и мотивируют их. Но насколько их влияние велико, для меня остается загадкой. По моим наблюдениям, сторонников жесткой линии в аппарате около трети. Они наверняка пойдут на выборы, но от каких именно партий — неясно. Вероятно, от БААС, и нам стоит ожидать жаркой борьбы за места в списках. Вряд ли партийное руководство допустит внутрипартийные дискуссии перед выборами. Важно учитывать эту малозаметную, но значимую силу сторонников жесткой линии при анализе ситуации в Сирии и электоральных перспективах.
5. Создается впечатление, что местные власти в Дамаске больше обеспокоены не самими взрывами в Алеппо, к которым сирийцы уже адаптировались морально, а тем, что мятежники, попытавшиеся ворваться в город после взрывов, были схвачены и задержаны, а оружие, спрятанное в домах, обнаружено. Поговаривают, что с начала мятежа цены на оружие на черном рынке не упали, а возросли в десять раз. Бандитам сейчас нелегко. Катарские деньги все же велики, но у каждого бандита лишь одна жизнь.
6. Если в Дамаске и Алеппо власти получили практически 100% поддержку народа, то за пределами города ситуация существенно сложнее. Встречаются блокпосты, установленные блоки из шин на перекрестках, чтобы не позволять автомобилям разгоняться. Однако атмосфера остается спокойной: солдаты бдительны, но добродушны. Офицеры, похоже, постоянно подбадривают их политическими беседами о необходимости бдительности. В феврале средняя Сирия выглядит довольно уныло, без зелени. На днях мы посетили госпиталь с ранеными солдатами; мне посоветовали взять с собой мешок с конфетами. Сообщили, что безвозвратные потери за день составили 33 человека. Это был штурм двух кварталов Хомса. Обещав не распространяться на эту тему, лишь скажу, что Хомс освобожден, и иностранцам сейчас сравнительно безопасно туда ехать. Главное — чтобы патрули на въезде не остановили. Провокаций власти боятся, особенно предполагаемых нападений на иностранцев. Раненные производят сильное впечатление. Один из них, получивший шесть пуль и пролежавший четыре дня в коме, под сильными обезболивающими повторяет: «Вот залечат меня доктора, и я вернусь. Мы им там покажем ещё». И только об этом и думает. Иностранные журналисты в приватных беседах уверены, что мятежники обречены, так как у них нет резервов и неоткуда ждать пополнений. Все, кто искренне ненавидел режим, прячутся в горах, а криминальные элементы, служившие им за деньги, осознали, что жизнь — это главное. Обыватели уже не боятся их и начали изгонять из своих районов. Армейские автомобили ездят с гражданскими номерами — это маскировка, хотя полицейские машины сохранили специальные номера. Главное, чтобы не вмешивались иностранцы. Пока сирийцы справляются сами.