Документальный фильм «Портрет» канадца Билли Минтца позиционируется как триллер-расследование, разоблачение мистификации, однако реализован он как пафосная слезливая семейная мелодрама, постановочная от первого до последнего кадра. Основная сюжетная линия посвящена судьбе живописца Владимира Дворкина, который был главным художником Бронницкого ювелирного завода и на излёте советской власти получил 6 лет тюрьмы. Отсидев полный срок в колонии в Копейске, Дворкин эмигрировал с семьёй в Израиль, где переживал трудные времена, в конечном итоге оказавшись в творческом рабстве у известного израильского художника, акциониста и перформансиста Оза Альмога. Дворкин нарисовал для него несколько тысяч картин, которые Альмог выдавал за свои, обретая процветание.
Главным героем фильма является Роман, внук Дворкина, который живёт в Торонто и одержим восстановлением справедливости, мечтая вернуть своему покойному дедушке доброе имя. Когда Билли Минтц начал снимать «Портрет», Роман ещё был подростком, и с годами его навязчивая идея превратилась в манию. Львиная доля экранного времени посвящена терзаниям Романа и его дискуссиям с родственниками, которые воспринимают его стремление найти и покарать самозванца с гораздо меньшим воодушевлением.
О постановочности большинства эпизодов говорит не только пафосно заламываемые руки героя и реки проливаемых им слёз, но и его диалоги с домочадцами. Дворкины, выходцы из Советского Союза, общаются в основном по-русски, однако Минтц, снимающий для канадской аудитории, заставляет их разговаривать по-английски, что не добавляет доверия к происходящему на экране. Напомним, девиз кинофестиваля «ДОКер» — «Кино важнее документа».
Фильм «Портрет» снят методом параллельного монтажа. При всём уважении к реабилитируемому на наших глазах Дворкину и его семье, гораздо более интересен его злой гений — Оз Альмог, олицетворение всех земных пороков. Он омерзителен, отталкивающ, и одновременно обладает магическим отрицательным обаянием, эпатируя зрителя фразами, например: «Я как проститутка — сколько заплатят, столько и нарисую». Альмог годами строил себе имя, используя «бригадный подряд» в живописи, что обрекло десятки художников-«изготовителей» на неизвестность. Главная выставка, принесшая ему славу, — это экспозиция из 1500 портретов знаменитых евреев, написанных Дворкиным, под названием «Как, и он тоже….??», но из контекста фильма становится ясным, что единственным, чем Альмог действительно занимался сам, были выставки человеческих останков для сексуальных извращенцев-аутоэротистов.
Отчаянным шагом Романа, побудившим его искать встречи с Альмогом, стало объявление последнего о намерении устроить «аутодафе» из портретов евреев, написанных Дворкиным, взимая плату со зрителей: «Хочу каждый день сжигать по еврею! Сжечь Боба Дилана за 50 баксов — ничего так костёрчик! Многие готовы много заплатить, чтобы увидеть, как горит еврей». Это стало неприемлемым для Романа, и съёмочная группа активизирует поиск художника.
История могла бы показаться чистым фикшном, если бы не документальные интервью с современными израильскими и европейскими деятелями искусства. Если бедолага и лузер Дворкин в мире неизвестен, то Альмог — культовая фигура. Об этом говорят Джордж Хабер из Еврейского музея Вены, директор Берлинского еврейского исторического музея Хетти Берг, а также Шимон Перес, выступающий на открытии выставки Альмога. Эти документальные вставки монтируются вперемешку с домашними видео семьи Дворкин, придавая фантастической истории реальные очертания.
Возмущённые цинизмом мистификатора, авторы фильма сами прибегают к обману и мистификации. Для создания драмы судьбоносной встречи Романа с Альмогом они вводят последнего в заблуждение, обещая ему фильм о его творчестве. Альмог, заподозрив неладное, несколько раз переспрашивает съёмочную группу: «А это только обо мне фильм? Мне больше никто не нужен». Раскусив замысел, он угрожает: «Хотите свернуть мне шею? Пеняйте на себя».
По законам жанра, долгожданная встреча Романа с проклятием его семьи должна была стать эффектным финалом. Но фильм заставляет зрителя сопереживать терзаниям героя, чья амплитуда колебаний варьируется от «он мой враг на всю жизнь» до «мы с ним поговорили откровенно, и он теперь как член моей семьи». На эти страсти накладываются пандемийные переживания — Роман застревает в Европе и не может вернуться в Канаду, где «сам Джастин Трюдо ушёл на самоизоляцию».
Помимо жанровой размытости и безвкусных слезодавильных интонаций, основная претензия к режиссёру заключается в этике. Допустимо ли ради эффектных кадров не ставить героя в известность о том, о чём и ради чего снимается фильм? Как объяснил сам Билли Минтц, «у меня было своё представление о русских мелодрамах, и я решился на эксперименты внутри документального жанра». Однако доверия к режиссёру, скрывающему свои истинные намерения, может быть не больше, чем к дочери художника Владимира Дворкина, Асе, заявившей, что её отца посадили «за еврейское происхождение», в то время как суд обвинил его в «мошенничестве в крупном размере в составе организованной группы».