С Болотной уйти было нельзя. Мы шли по Якиманке, в то время как власть летала над нами на вертолётах. Мы стояли на Болотной, а власть наблюдала сверху. Пусть покажет всем отснятое кино, и всё станет ясно.
Сейчас на слуху разговоры о том, что какой-то оппозиционер якобы хотел устроить побоище. Но что значит «хотел»? Кто сумел прочитать эти мысли? Зачем читать мысли, когда важнее рассматривать факты?
Принципиальная разница между февральским и майским митингами на Болотной проста и безжалостна. 4 февраля с Болотной можно было уйти в любой момент в любую сторону. 6 мая с Болотной уйти было нельзя.
В феврале любой, кто замёрз или устал слушать ораторов, мог покинуть митинг через сквер или Большой каменный мост в сторону метро («Боровицкая», «Библиотека им. Ленина» и прочие). 6 мая вся Болотная была окружена высокими барьерами, а за ними стояли омоновцы, плечом к плечу.
Я подошёл и спросил: — Можно я уйду? — Ответ был: «Нет». Они видели, что я один, что не молод, что безоружен и трезв. Это не толпа, пытающаяся смять ограждение. Это один спокойный и вежливый человек. Уж не знаю, какими инструкциями ОМОНу внушили, что даже безоружный одиночка может быть опасен для Кремля.
— А если человеку плохо и он хочет уйти? — «Назад. По Якиманке». Это означало, что уходить нужно против движения огромного потока людей, которые, напротив, стремились на Болотную. А поворот этот был стиснут омоновцами до предела.
В феврале могло поворачивать разом хоть 40 человек со всеми своими транспарантами. А накануне инаугурации нам оставили узкий проход, где и втроём было тесно. Попробуй пройти назад. Это всё равно что в час пик войти в вагон метро, когда из него вываливается толпа. Вот и судите, кто провокатор. Если власть не даёт людям спокойно уйти, то чего она добивается?
И, конечно, незабываемое, невероятное зрелище. Когда на повороте к Болотной люди за головами ОМОНа видели вдали Большой каменный мост, у всех глаза на лоб. Там стояло войско. Не цепь ОМОНа, хоть и в три ряда, а огромная масса, сверкающая шлемами и щитами. Никогда в жизни мы такого не видели. Мы такое видели только в кино — «Александр Невский», сверкающие шлемами и щитами рыцари, огромная масса жестоких врагов. Но мы победили.
А тут, само собой, были не враги. Но и не друзья, прямо скажем. Это войско — материализовавшийся страх Кремля. И этот безумный страх подтвердился на следующий день, когда людей убрали с улиц, а всенародно избранный ехал, как по пустыне.