Что думать?
Рисунок Алексея Меринова
Народ продолжает спорить о выборах. Митинги протеста, теле- и радиопередачи, газеты… Тысячи наблюдателей публикуют в интернете видео- и фотофакты нарушений, однако официальные органы не верят. Это, мол, монтаж; это, мол, снято в квартире для дискредитации. Но в какой-то момент появляется государственное официальное сообщение о фальсификациях. Тогда все общественные усилия лишь подтверждают и дополняют очевидный факт.
На официальном сайте Центризбиркома представлены данные о численности избирателей. На думских выборах декабря 2011 года нас было 109 237 780. На президентских выборах в марте 2012 года эта цифра возросла до 109 860 331. Меньше чем за три месяца количество взрослых граждан России увеличилось на 622 551. И это в стране, где население стабильно сокращается.
Как такое может быть? Неужели старики внезапно массово перестали умирать именно в эти месяцы, а дети, родившиеся 18 лет назад, вдруг стали совершеннолетними аккурат к президентским выборам? Но возникает вопрос: откуда зимой 1993/1994 зародыши знали, когда именно они понадобятся Родине? А они и не знали. В официальных статистических справочниках не было никаких всплесков рождаемости в ту зиму.
В таких сложных случаях не стоит гадать. Нужно обращаться к науке. Мы обратились к крупнейшему специалисту-демографу России, доктору наук А.Г. Вишневскому.
— Анатолий Григорьевич, как ваша наука объясняет рост числа граждан за три месяца на шестьсот тысяч?
— Научного объяснения не существует. Объяснение должен дать тот, кто опубликовал эти данные, то есть Центризбирком.
Однако Центризбирком — это такая организация, где сядешь, там и слезешь. Начнут рассказывать нечто несуразное о переписи: «Если учесть… Если прибавить… Если экстраполировать…» А если вычесть? Перепись учитывает всех, кто есть, а вовсе не только граждан. Она включает в себя и гастарбайтеров, как легальных, так и нелегальных — всех, кто попался переписчику. А их у нас то ли пять миллионов, то ли десять, то ли больше.
Но даже если их всего пять, то граждан у нас не 142 миллиона, а 137. Перепись считает жителей, а Центризбирком — избирателей, число которых за счёт неграждан расти не может. Конечно, можно потребовать от Центризбиркома объяснений. Но получить их невозможно. Даже через суд.
Несколько лет назад я пытался это сделать. Тогда Центризбирком опубликовал разъяснения, запрещающие гражданам обсуждать выборы в прессе. Допускалась лишь платная агитация (оплаченная из избирательного фонда партии или кандидата). Прочитав об этом в «Российской газете», я позвонил в Центризбирком. На звонок ответил член ЦИК С.В. Большаков.
— Могу ли я высказываться в печати по поводу выборов?
— В качестве кого?
— В качестве Минкина Александра, гражданина Российской Федерации.
— А гражданин не вправе высказываться по поводу выборов в печати!
— Почему?
— А потому! Гражданин вообще не имеет права высказываться по поводу выборов в печати. Это нахальное безумие показалось немного выходящим за рамки. Мы подали жалобу в Верховный суд России. Верховный суд решил, что Большаков прав.
Мы подали жалобу в Кассационную коллегию Верховного суда. И Кассационная коллегия тоже решила, что Большаков прав. Юристам, конечно, виднее. Но обидно за граждан, которые «в печати высказываться не имеют права никакого». Мы пытались объяснить, что граждане России вправе иметь свои убеждения. Однако с точки зрения Центризбиркома никаких убеждений у граждан быть не может, а есть только платные услуги.
В Верховном суде я цитировал Конституцию России. В 29-й статье говорится: «Каждому гарантируется свобода мысли и слова…». Верховный суд терпеливо выслушал цитату из Конституции, а затем предоставил слово члену Центризбиркома Большакову. И он объяснил, что Конституцию они отменили, во-первых, частично, во-вторых, временно, а в-третьих, ради общего блага. Ни одного журналиста в суде не было. Ни одного.
Тогда, 12 лет назад, общество осталось абсолютно равнодушным как к урезанию свобод, так и к уничтожению избирательного права, а также к судебным процессам, которые газета и автор этих строк вели в полном одиночестве, не получая никакой поддержки ни от Госдепа, ни от демократических партий (которые тогда еще были в Думе), ни от прогрессивной общественности. Теперь все созрели. Ура.
