Все 872 дня блокады Ленинграда суды города продолжали свою работу, ежедневно рассматривая дела и вынося приговоры. Алексей Волынец изучил эту экстремальную судебную практику: от процессов о каннибализме и убийствах ради пайка до дела подпольной типографии, печатавшей фальшивые продуктовые карточки, и публичного суда над нацистскими карателями.
Накануне блокады: что представляла собой судебная система 1930-х
Рассказ о блокадных судах следует начать с краткого обзора довоенной судебной системы. Для современников суды 1930-х годов ассоциируются с «тройками» и «особыми совещаниями», однако подавляющее большинство дел — административных, гражданских и уголовных — рассматривались обычными судами. Согласно «сталинской» Конституции 1936 года, судьи были выборными и избирались на пять лет. Например, суд Ленинградской области избирался областным Советом депутатов, а городские и районные суды — голосованием жителей. Все судьи, пережившие Великую Отечественную войну и блокаду, были избраны в конце 1930-х годов.
Сам городской суд Ленинграда был создан в декабре 1939 года, когда его выделили из суда Ленинградской области. В январе 1941 года председателем суда был избран 40-летний Константин Павлович Булдаков, чья биография была типична для своего времени. В начале 1930-х годов он работал мастером на производстве сыров, сметаны и масла, а в 1938 году с отличием закончил Ленинградский юридический институт и оказался в судебной системе. Это была обычная практика — считалось, что судьям недостаточно профильного образования, нужен еще и трудовой опыт.
Естественно, репрессии способствовали продвижению новых кадров в судейский корпус. Из трех судей, возглавлявших Ленинградский областной суд в 1930-37 годах, двое были расстреляны, и лишь одному «повезло» — арестованный в 1937 году, он был оправдан после трехлетнего заключения, но на прежнее место работы по понятным причинам не вернулся.
К началу 1941 года в районных судах Ленинграда только четверть судей имели высшее юридическое образование, почти половина окончила лишь начальную школу. Первый глава нового Ленинградского горсуда, обладая образцом «пролетарской» биографии, был технически и юридически подготовленным. Современники отмечали его авторитет в партийном руководстве города, что помогло выжить Ленинградскому горсуду во время блокады.
«Не увлекаться расстрелами»
С началом войны часть судей Ленинградского горсуда была мобилизована и оказалась на фронте, в составе военных трибуналов. В августе 1941 года, когда немцы вышли на подступы к городу, в народное ополчение ушли трое судей, погибнувшими в боях. Однако суды продолжали свою работу: за первые шесть месяцев войны в Ленинграде рассмотрели 9 373 уголовных дела, и процент оправдательных приговоров был достаточно высок — 1 219 (9%) подсудимых были оправданы, дела на 2 501 человек (19%) были прекращены.
На фоне этого практика военных трибуналов выглядела значительно жестче. В те же месяцы — июль-декабрь 1941 года — военные трибуналы Ленинградского фронта вынесли менее одного процента оправдательных приговоров. В первые полгода войны на Ленинградском фронте каждый месяц расстреливали более 200 человек за трусость и дезертирство, половину из них — публично, перед строем однополчан. Глава города Андрей Жданов неоднократно просил председателя военного трибунала Ленинградского фронта Ивана Исаенкова «не увлекаться расстрелами».
Одним из показательных «расстрельных» дел стало дело командиров 80-й стрелковой дивизии, которые не выполнили боевую задачу и сообщили о своей слабости. Они были арестованы и преданы суду военного трибунала, но трибунал не нашел оснований для обвинения в измене Родине. Прокурор Грезов не согласился с решением трибунала, и высшее руководство приняло решение о казни вне судебного порядка.
Командующий и комиссар дивизии были расстреляны, их «преступление» заключалось в том, что в ночь с 27 на 28 ноября 1941 года они не атаковали немецкие позиции. При этом полк, который не получил поддержки от дивизии, был почти уничтожен, а командир лыжного отряда, Василий Маргелов, получил тяжелое ранение.
Суд на казарменном положении
С 4 декабря 1941 года, по приказу Жданова, Ленинградский городской суд был преобразован в Военный трибунал. Поначалу суды продолжали работать в обычном режиме, но с декабря их перевели на военное положение. Все районные суды стали подчиняться Военному трибуналу, а высшей кассационной инстанцией стал Военный трибунал Ленинградского фронта. С этого момента ленинградские суды фактически и де-юре оказались под контролем военных.
Судьи были переведены на казарменное положение, живя в кабинетах и подсобных помещениях. Им были выданы военная форма и личное оружие, и суды перешли на круглосуточный график работы. Это решение объяснялось стремлением властей ужесточить контроль за жизнью осажденного города, но также подтверждалось и более приземленным аргументом — именно с декабря 1941 года в Ленинграде начался настоящий голод. Работники судов, ставшие военнослужащими, получали право на армейский паек — за всю блокаду ни один из судей Ленинградского военного трибунала не умер от голода.