Я давно размышлял о том, что следует написать большой пост о своем отношении к массовым акциям в целом и к событиям 6 мая в частности. Но всё время казалось, что это неуместно. Однако недавно вышло интервью Лебедева, и я считаю, что каждый, кто хоть как-то связан с описанными в нем персонажами, должен отреагировать. К сожалению, я связан с ними через координационный совет, где делю стол с ними или их представителями.
Давайте начнем с массовых акций. Зачем они нужны в нашей ситуации? Многие спрашивают: «Вот вышел на улицы миллион, и что дальше?» У любого действия хочется найти смысл, который, в идеале, принесет желаемый результат. Однако в массовых акциях этот финальный смысл не так очевиден. Поглощение зданий — это бред. Даже если бы это удалось, ничего бы не изменилось. Да и слушать толпу у нас не принято, так зачем всё это?
На мой взгляд, главная фишка заключается в охвате широкой аудитории. Во время Болотной это было наглядно: люди, которые раньше вообще не интересовались политикой, начали обсуждать события. Если на акцию пришло 10,000 человек, ответ будет «бездельники». Если 100,000 — «у меня подружка сына ходила, говорит, что нормально», а уже при 500,000 — это общественный консенсус. Тогда люди узнают о происходящем не из СМИ, а от друзей и знакомых. И это уже вызывает мандраж в системе, ведь неуверенность проникает на все уровни власти.
Представьте, сидит муниципальная тётя в службе опеки и получает указ сверху — завести дело на активиста. А её сын только что пришел с Болотной. Она думает: «А нафига мне это нужно? Пусть сами разбираются». А у вышестоящего начальника тоже непорядок. Один случай неповиновения за полгода, а тут 200 нарушений в день, и ресурсов на подавление только на 3 случая. И вот тут всё и затрещит.
На мой взгляд, изменения происходят, когда вас вытесняют из легального политического поля и федеральных СМИ. Чтобы это реализовать, нужны обычные люди, не боящиеся идти на митинг, чтобы выразить себя. Это и есть давление. Надежда на то, что какие-то мятежники поставят палатки на Болотной и будут там жить, — это идеализм, который подставляет всех, кто хочет настоящих изменений.
Политический водораздел проходит не по линии «жулики/честные», а по «за стабильность vs за изменения». Те, кто за стабильность, захватили почти все органы власти, создавая вокруг себя систему из жуликов, бездельников и психов, которые играют на своих амбициях. Мы же хотим изменений во всех аспектах жизни. Это также называется реформами, от которых многие шарахаются.
Лидер этого реформаторского движения — Алексей Навальный, и помимо него есть множество людей, обладающих знаниями и пониманием необходимых реформ. Существует и множество специалистов, которые сейчас не востребованы, потому что говорят не то, что ожидали. Это потенциальная легитимная политическая сила.
Я вижу себя в её рамках и пытаюсь понять, как реформировать городское управление, чтобы в городах стало удобно жить. Пока мы лишь в оппозиции, и к нашим предложениям власть прислушивается, чтобы не проиграть выборы. Однако сейчас мы говорим именно о массовых акциях, которые могут приблизить эти изменения.
Наш оппонент имеет слабые организационные структуры, но, видя запрос на открытие политической системы, решает раздавить её силой. Главная схватка состоится после суда в Кирове. Важно понимать, кто свои. Болотное дело разделяется на две части. В одной силовики критикуют тех, кто поддался эффекту толпы. Эмоциональные люди в ситуации, когда ОМОН хулиганит, могут делать глупости, и если никто не пострадал, это уже не повод шить им дело.
Вторая часть касается странных личностей, которые призывают к революции и ведут себя неадекватно. Когда вышло «Анатомия протеста», ожидал ясных пояснений от Удальцова, но их не последовало. Новая информация лишь подтверждала подозрения, и появившееся интервью кажется правдоподобным. Эти люди подвергли опасности мирных граждан, которые пришли просто прогуляться.
Теперь непонятно, сколько времени уйдет, чтобы мирные люди, ценящие семью и работу, снова вышли на улицы. И всё это произошло ради мелких денег, без каких-либо значительных целей. Если мы будем называть их политическими заключенными, то смешиваем с другими, как Гаскаров. Как мы будем защищать их? Никак. Так и будет на акциях «в защиту политзаключённых» — приходить будут 200 человек.
Важно признать некоторые вещи. Я не считаю, что невинных людей преследуют по политическим убеждениям, и если кто-то из силовиков остановил их планы, я скажу ему «спасибо». Я хочу изменений и переживаю за активизацию силовиков. Но с этими людьми я не буду объединяться.
Мне жалко, если кто-то разочарован моими словами. Идея объединения оппозиции всегда казалась странной, но многие этого хотят. Вы хотите, чтобы националисты, левые, либералы и активисты работали вместе, думая, что ресурсы сделают нас сильнее. Но это не так.
Сейчас в координационном совете собраны уважаемые люди, которые могли бы создать мощную силу, но давление на объединение привело к тому, что их время уходит на бессмысленные споры. Это псевдообъединение лишь разочаровало их сторонников и перекрыло кислород для новых идей. Мы подошли к важнейшей схватке, в которой общественное мнение не может назвать чёрное чёрным и белое белым.
Я уже вляпался в это псевдообъединение, но больше никаких компромиссов. Я планирую взаимодействовать только с настоящими союзниками и создавать тактические объединения только по необходимости. Союзников много, и совместная работа имеет огромный потенциал.