Красавец. Он был настоящий красавец, Рамил Ибрагимов, особенно в первой половине девяностых. Легкая проседь в черных, как вороново крыло, волосах, черная борода и черный свитер. Те, кто видел и слышал его еще в восьмидесятых, в спектаклях театра «Третье направление», говорят, что на сцене он был настоящим огнем. Черный рыцарь. Мне увидеть его не довелось, но я верю.
И еще он пел на сцене – и, говорят, как пел! Его голос… Голос. Все слышали его в эфире, едва ли не чаще, чем всех нас, вместе взятых. Анонсы, заставки, отбивки, самореклама, реклама. Голос Рамила окутывал и хранил наш эфир, оставаясь по большей части анонимным. Он был глубоким и понимающим, как взгляд его черных глаз. Абсолютно мужской, без обмана.
Мужской голос, мужское поведение, мужской облик – редчайшая редкость в эфемерном мире телевидения, радио, кино и театра. Настоящий Румата из его спектакля по Стругацким «Трудно быть богом». На его «да» и «нет» можно было опереться и положиться, как на стену. Остальное, по его словам, было от лукавого, а это он не признавал.
Как же мы без тебя, Рамил… Как же мы без тебя.