Через дыры в потолке квартиры Захара можно звёзды считать, но местные власти отказываются расселять дом. / Дмитрий Григорьев / АиФ
«Когда в сентябре началась мобилизация, в первый же день после получения повестки я оказался в части. Искать новое жилье для семьи пришлось дистанционно. Многие вещи пришлось оставить, так как я не мог помочь с переездом», — говорит Захар, через дыры в потолке которого можно разглядеть звёзды, но местные власти не спешат с переселением.
Они признают, что квартира непригодна для жилья, но с признанием дома подлежащим расселению не спешат.
Проклятый старый дом
В 1985 году семья Кононенко с четырьмя детьми получила от государства в пользование комнату в коммунальной квартире в центре Ростова-на-Дону. Здесь же родился пятый сын Захар. После развода отец пятерых детей перестал выходить на связь, и его бывшей супруге Людмиле пришлось воспитывать их в одиночку, работая по 15 часов в день.
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
«Когда нам предоставили это жилье, нам сказали, что всего через полгода-год нас переселят в более подходящее для многодетной семьи. Как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное, — грустно улыбается Людмила. — Время шло. Соседи разъезжались по разным адресам, а мы с детьми продолжали жить в доме, ожидая своей очереди».
Со временем семья жила на 75 «квадратах» — три комнаты и кухня. Дом уже в советское время считался ветхим, но до расселения дело так и не дошло. После распада страны властям стало не интересно решать проблемы многодетной матери.
«В те годы было сложно. Приходилось как-то выживать. Не до беготни по инстанциям было. Я ждала, когда смогу получить жилье, ведь в очереди стояла еще с советских времен», — объясняет Людмила.
Фото: АиФ/ Фото из личного архива
Спустя годы дети Людмилы Кононенко разъехались по России. С мамой остался только младший — Захар. Он женился, у него родилась дочь. Семья распалась, и дочь Дарья осталась жить с отцом и бабушкой в том же ветхом доме в центре Ростова.
К этому моменту дом уже полностью пришел в негодность. Семья старалась поддерживать его в жилом состоянии, жизнь шла своим чередом, но осенью 2022 года Захара мобилизовали.
Маневренное давление
«Когда в сентябре началась мобилизация, я в первый же день после получения повестки оказался в части. Искать новое жилье для семьи пришлось дистанционно. Я не смог забрать много личных вещей, так как помочь маме и дочке было некому. Я уже был в части, а они справлялись сами. Так и осталось много вещей здесь», — делится Захар, с грустью осматривая комнату, в которой когда-то жил с дочкой.
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
В комнате с потускневшими обоями аккуратно разложены детские игрушки, книги, а на полу стоят два тазика. На протяжении многих лет через прохудившуюся крышу во время дождей капала вода. Сейчас на месте протечки образовалась огромная дыра в потолке, сквозь которую видно звезды. Дыры в крыше также есть в соседних комнатах и на кухне.
«Этому дому уже больше ста лет. Поскольку он расположен в центре Ростова-на-Дону, во время приезда различных делегаций фасад дома часто подкрашивали. Однако внутреннее состояние вы видите сами. Он давно находится в аварийном состоянии», — говорит Кононенко.
«Разрушают его уже десятилетия. С 2007 года к нам периодически приходили разные комиссии. Говорили, что дом подлежит сносу. Видимо, планировали застроить эту территорию, но затем передумали. И так он стоит, разрушается. Пока я на СВО, и здесь никто не живет, крыша окончательно обрушилась», — рассказывает Захар.
Фото: АиФ/ Фото из личного архива
По словам Захара, крышу не могли отремонтировать более десяти лет. Мужчина обращался во все инстанции, писал заявления, но получал только отписки и новые предложения встать в очередь. Затем семье отказали в ремонте крыши, предложив сделать все самостоятельно.
«Они не учитывают, что только материалы для ремонта крыши стоят около 400 тысяч рублей. Плюс нужно оплачивать работу. Мне такие расходы не по силам, хотя до мобилизации я имел неплохую работу. Мы надеялись, что добьемся от государства переселения, ведь жилье аварийное. Тем более что моя мать больше сорока лет находилась в льготной очереди. Спустя эти сорок лет она обратилась в администрацию и спросила о своей очереди, ей ответили, что, вероятно, кто-то получил квартиру вместо нее. Нужно вставать в очередь заново», — рассказывает мужчина.
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
У всех свои родственники есть
«Из-за переживаний мама попала в больницу. У дочки сейчас сложный период. Ей 14 лет, она заканчивает школу. Я на СВО и могу приехать только раз в полгода. После начала мобилизации я дома впервые появился лишь спустя почти полтора года. Оформить статус отца-одиночки, чтобы меня отправили домой, я тоже не могу. Мы с супругой давно разошлись, и я не знаю, где она сейчас, но родительских прав я её не лишал. Решил, что Даша вырастет и сама решит, поддерживать ли ей связь с мамой. В результате мне приходится быть на передовой, постоянно переживая за маму и дочь».
Во время участия в СВО мужчина несколько раз был ранен, осколки остались в его теле. «Если я погибну, то дочка останется сиротой. Ее судьбой уже точно никто из чиновников заниматься не будет. Пока я жив, у меня еще есть возможность что-то сделать», — сокрушается он.
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
Ситуация немного изменилась после обращения в прокуратуру члена комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Василисы Кулиевой. В их ветхую квартиру в Ростове несколько месяцев постоянно приходили различные комиссии, оценивали состояние жилья и, по словам мужчины, были удивлены огромным дырам в потолке. В итоге жилье признали непригодным для жизни. Несмотря на наличие этих документов, семья продолжает жить в съемной квартире.
«То, что я участник СВО, никого не волнует. Все говорят одно и то же. Мол, у нас тоже много родственников, кто на СВО, но мы ни у кого ничего не просим. Меня упрекают в том, что я не могу обеспечить своей семье нормальные условия для жизни. Хотя сейчас мне приходится с зарплаты мобилизованного снимать недалеко квартиру для мамы и дочери. Дочка маленькая, и школа у нее поблизости. Переезжать в другой район не представляется возможным», — говорит мужчина.
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
После запроса депутатов прокуратура Кировского района Ростова-на-Дону обязала администрацию города предоставить семье жилье в черте города. Однако фактических изменений по делу семьи Кононенко не произошло.
В ответ на запрос «АиФ» администрация города сообщила следующее: жильё семьи Кононенко действительно признано непригодным для проживания, но сам дом не признан подлежащим сносу и расселению.
«Семья Кононенко Л. А. информирована о возможности получения жилого помещения маневренного фонда для временного проживания в связи с признанием единственного жилого помещения непригодным для проживания. От предоставления такого жилого помещения Кононенко З. В. — сын Кононенко Л. А. — отказался», — говорится в официальном ответе.
Фото: АиФ/ Дмитрий Григорьев
«Матери предлагали. Но дело в том, что это жильё в Богатяновском спуске, это и есть маневренный фонд. Это жилье, из которого мать обещали расселить еще в прошлом тысячелетии. Десятки лет она ждёт, а теперь ей снова предлагают временное жильё и ждать очереди там. Есть предписание, по результатам прокурорской проверки выявлено нарушение, есть постановление о выделении жилья на нас троих: меня, мою мать и дочку», — прокомментировал ответ администрации города Захар. Суд решит судьбу его жилья.
Источник