«АиФ. Здоровье» № 15. Успеваемость школьника зависит от его осанки 12/08/2025 
Сергей Поликарпов. / Юлия Федотова / АиФ
Высокий, мужественного вида мужчина, с широкими плечами и сильными бицепсами, обладающий трапецией, которую оценят даже спортсмены. На самом деле, наш герой представляет самую мирную профессию на свете. Он является врачом, но трудится в условиях военных действий.
Наш собеседник — хирург-онколог, доктор медицинских наук, профессор кафедры факультетской хирургии № 2 им. Г. И. Лукомского Сеченовского университета Сергей Поликарпов.
Китель наготове
Елена Нечаенко, aif.ru: Сергей Аркадьевич, два года назад вы оставили престижное место работы и отправились на СВО. Что вас подтолкнуло к такому решению?
Сергей Поликарпов: еще весной 2022 года я понимал, что поеду туда. Планировал пойти в военкомат для заключения контракта, но получил травму на тренировке и несколько месяцев передвигался с костылями. Пока восстанавливался, начал серьезно готовиться, ведь врачу на войне нужно быть физически подготовленным.
Кроме того, долгое время занимался самообразованием: изучал хирургию боевых травм, интенсивную терапию травматологии, проблемы геморрагического шока. В 2023 году отправился в зону боевых действий. Там я познакомился с коллегами-хирургами, с которыми поддерживаю теплые отношения и по сей день.
Сергей Поликарпов. Фото: АиФ/ Юлия Федотова
— Трудно было решиться кардинально поменять жизнь?
— Классики отечественной хирургии утверждали, что в шкафу у каждого хирурга должен висеть военный китель с золотыми погонами. Возьмите любого известного русского или советского хирурга — все они работали на фронте. Раненые — такие же пациенты. Только на передовой можно овладеть тем, чему невозможно научиться в условиях мирной городской жизни.
— С какими травмами на СВО приходится сталкиваться чаще всего?
— Характер ранений различен. Когда идут активные штурмовые бои, задействован значительный контингент личного состава, активно действует артиллерия, мы наблюдаем одну картину ранений. При вялотекущих действиях — другую.
Тайная эвакуация
— Расскажите, как происходит эвакуация раненых с поля боя и кто этим занимается?
— Раненых эвакуируют их сослуживцы, подготовленные, опытные и очень смелые люди. Это трудная и опасная работа, так как зона вражеского огня может простираться на 20 км. Иногда бойцы переносят раненого на руках или везут на тележках, прячась и маскируясь, закапываясь в землю. Путь может растягиваться на недели. И только когда смертельная зона позади, раненого под покровом ночи и прикрытием мобильного ПВО можно перегрузить на быстрый транспорт для доставки в передовой медицинский госпиталь. Там врачи окажут необходимые медицинские или специализированные хирургические услуги.
Сергей Поликарпов. Фото: АиФ/ Юлия Федотова
— А если боец нуждается в срочной медицинской помощи?
— Тогда медработник доврачебного уровня окажет помощь прямо на поле боя или во временном укрытии. Такая помощь обычно включает обезболивание, введение противоотечных препаратов, антибиотиков, наложение повязок, жгутов, шин и иногда дренирование полостей. После этого раненого доставляют в передовой хирургический отряд для операции. На каждую операцию отводится не более 90 минут. Всё, что нужно делать после этого, выполняется на следующем этапе лечения. На передовой раненый обычно проводит от 6 до 12 часов. После этого его на реанимационном транспорте отправляют в так называемый тактический тыл, который находится более чем на 100 км от линии огня и недосягаем для большинства БПЛА. Там может располагаться крупный клинический центр боевой поддержки, где работают разные хирурги — травматологи, торакальные, сердечно-сосудистые, нейрохирурги, урологи. Обычно есть и компьютерная томография, эндоскопия, профессиональное УЗИ, лаборатория.
— Что из медицинского оборудования есть на передовой?
— Может и вовсе ничего не быть. Либо, к примеру, только мобильный рентгеновский аппарат или переносной УЗИ. Бывает, операции проводятся в подземных укрепленных и замаскированных укрытиях. Я работал в госпитале, который назывался «Рюмка». Он находился в подземной пещере.
Врач должен лечить
— Где еще вы работали?
— В этом году я с Федеральным центром медицины катастроф поехал в Курск. Сначала работал в госпитале на базе Курской областной больницы. Там был сильный профессиональный коллектив. Мы занимались исключительно обследованием, перевязками, операциями и не писали никаких отчетов, документов. Врач обязан лишь лечить, а не заниматься бумажной работой.
По велению долга. Военврач Круглов каждый день совершает подвиг на передовой Подробнее
После операции «Труба» к нам начали поступать «трубочисты». Тогда я связался с 810-й бригадой морской пехоты и довольно долго работал с ними на первом этапе хирургической службы в полевом многопрофильном госпитале. Вместе с моим другом и коллегой по РНЦХ профессором Михаилом Михайловичем Каабаком мы оперировали на грудной клетке, тазу, животе, конечностях, шее. Обучали более молодых врачей. Сейчас наша командировка завершилась. Пока мы в отпуске, отдыхаем.
— Как вы оцениваете состояние современной военной медицины?
— На мой взгляд, военно-медицинская служба функционирует очень эффективно. То, что я наблюдал в Курской области, произвело на меня большое впечатление. Врачи работают с большим энтузиазмом.
— Сколько длился ваш рабочий день?
— Хирурги трудятся сутки через сутки. А рабочий день, разумеется, ненормированный. Помню, однажды были тяжёлые трое суток, когда за всё время спали всего четыре раза по 2 часа. Затем сутки отсыпались.
Обычно я выполнял за день от 5 до 6 крупных операций. А что делать? Люди нуждаются в помощи, их необходимо лечить.
— Вам было страшно?
— Находились мы на расстоянии 140 км от противника, поэтому большой опасности не было. Но раз в неделю прилетало точно. На самом деле, ближе чем на 20 км к противнику врача подпускать не стоит — это неоправданно даже с экономической точки зрения. Поэтому врачей не отправляют на передовую.
Под пулями и минами. Врач Санта третий год вытаскивает раненых с того света Подробнее
Война и мир
— На войне вы лечили только раненых?
— Нет, конечно. Люди могут заболеть чем угодно. Кстати, средний возраст военнослужащих на СВО — 36–38 лет. Многие приходят с скрытыми тяжелыми заболеваниями. Случаются инфаркты, пневмонии, анафилактические шоки, гипертонические кризы, диабетические комы, ДТП и бытовые травмы. Из-за высокой скученности людей возникают инфекции, которые быстро распространяются. Я сам серьезно переболел ковидом. К счастью, быстро выздоровел.
— Наверное, там вам не очень пригодились навыки хирурга-онколога?
— Я 35 лет в этой профессии и убежден, что у врачей, занимающихся торакоабдоминальной хирургией злокачественных опухолей, самый широкий арсенал хирургических знаний. Они лучше подготовлены к работе на войне. И, безусловно, лидируют и по мастерству, и по смелости принятия решений, и по легкости их исполнения. Врач, отправляющийся на войну, должен быть готов применить все свои знания и умения, чтобы быстро адаптироваться к специфике военных травм. Можно провести аналогию со спортсменом, готовящимся к Олимпиаде. Там уже не до тренировок — нужно демонстрировать результат.
— Приходилось ли вам встречаться с пациентами вашего профиля?
— Когда я работал в тыловом госпитале, где подолгу находились раненые, действительно встретил среди них нескольких онкологических больных — с раком легкого, прямой кишки и других. Естественно, о своем диагнозе они и не догадывались. Мои знания и опыт оказались весьма полезными.
