Чемодан из Хиросимы: почему Сталин в августе 1945 года отправил в Японию разведчиков ГРУ
Под конец Второй мировой войны японские города Хиросима и Нагасаки стали первыми в истории местами ядерной бомбардировки. Кремль был крайне заинтересован в последствиях использования этого нового оружия. Вскоре после атаки эти разрушенные города посетили два советских разведчика ГРУ, ставшие первыми иностранцами, оказавшимися на месте атомной катастрофы.
Хиросима: реакция Сталина
Иосиф Сталин уже давно знал о разработках американцами атомной бомбы. На Потсдамской конференции, после успешного ядерного испытания в Аламогордо, президент США Гарри Трумэн сообщил советскому лидеру, что Америка обладает «новым оружием с необычайной разрушительной силой». По воспоминаниям Трумэна, Сталин, якобы, обрадовался и сразу предложил использовать это оружие против японцев. Другие свидетели запомнили, что Сталин просто молча кивнул в ответ.
Сложилось впечатление, что у советского руководителя не было причин возражать против бомбардировок японских городов 6 и 9 августа 1945 года. Соединённые Штаты всё еще рассматривались как союзник, а императорская Япония – как враг СССР (в день удара по Нагасаки началась советско-японская война). Первые комментарии Сталина после бомбардировок были сдержанными и деловыми. В разговоре с послом США в СССР Авереллом Гарриманом «отец народов» отметил, что разрушение Хиросимы должно побудить японцев к смене правительства и капитуляции. Также он высказал свои знания о ядерных проектах Германии и Великобритании.
Ядерные разведчики
На самом деле сброс атомных бомб на Японию привел советскую «элиту» в состояние тревоги, о чем свидетельствовала Светлана Аллилуева, посетившая дачу Сталина 7 августа 1945 года.
Советские власти понимали, что бомбардировка Хиросимы – это не только удар по японцам, но и «акт устрашения» для россиян. В президенте США Гарри Трумэне видели непримиримого противника коммунизма (в отличие от его предшественника Франклина Рузвельта). Поэтому Сталин стремился узнать как можно больше о последствиях применения ядерного оружия, и это следовало делать из самых надежных источников. Прежде всего, нужно было выяснить, действительно ли мощность взрыва равнялась «20 килотоннам тринитротолуола», как утверждал Трумэн.
Для того чтобы предоставить Кремлю достоверные данные, в Хиросиму и Нагасаки были направлены разведчики ГРУ – Михаил Иванов и Герман Сергеев. Официально они находились в Японии как сотрудники советской дипломатической миссии. По информации полковника Александра Столярова, о Сергеева не осталось никаких сведений, даже его фамилия, по всей видимости, вымышленная. Известно, что Иванов воевал добровольцем в Гражданской войне в Испании, а в 1941 году отправился в Японию – формально как секретарь консульского отдела. На самом деле именно он обеспечивал связь с местной резидентурой, в том числе с известным Рихардом Зорге.
Чемодан с камнями и «стакан Иванова»
Полученная из Москвы телеграмма предписала разведчикам собрать данные о последствиях бомбардировок и определить глубину воронок, образовавшихся в результате взрыва. В Хиросиме агенты ГРУ побывали 16 августа, а перед возвращением в Токио также посетили Нагасаки. Путь оказался нелёгким – японцы, разозлившиеся на всех белых, забрасывали советских «дипломатов» камнями. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что разведчикам пришлось увидеть на месте ядерной атаки. Прежде всего, их поразило отсутствие воронки – это подтверждало, что американцы использовали бомбу принципиально нового типа. Описывая свои впечатления от Хиросимы, Иванов сравнивал последствия взрыва с действиями colossal великана. На камнях они увидели силуэты погибших людей – так называемые «тени Хиросимы». В самом эпицентре, среди вывернутых рельсов, заваленных пеплом руин и обожженных тел, советские разведчики собирали необходимые образцы. Один их вид говорил о чудовищной разрушительной силе ядерного оружия.
«Страшно вспоминать, но мы взяли с собой наполовину обугленную голову с плечом и рукой», – делился Иванов.
Уже через три дня Иванов отправил в Москву чемодан с образцами радиоактивного грунта, камнями и останками жертв. К своему отчёту он приложил переводы статей японских газет о ситуации в разрушенных городах. Когда Иванов лично рассказал о своих впечатлениях Сталину и Берии, потрясённый «лубянский маршал» не поверил его рассказу и назвал сотрудника ГРУ «паникёром».
Тем не менее, Сталин пришёл к выводу о необходимости активизировать собственный ядерный проект. 20 августа ГКО учредил Первое главное управление при СНК СССР для руководства атомным проектом под руководством Бориса Ванникова. Одновременно был создан Специальный комитет для координации «всех работ по использованию атомной энергии урана», который возглавил Лаврентий Берия.
Тем временем, разведчики, посетившие места бомбардировок без средств защиты, заболели лучевой болезнью. Герман Сергеев вскоре скончался. Михаил Иванов же смог выжить. Несмотря на то что врачи перелили ему восемь литров крови, пациент был уверен, что его спасла бутылка японского виски Suntory, выпитая в Хиросиме. С тех пор среди советских военных, подвергшихся радиационному облучению, распространилось мнение о защитных свойствах алкоголя. Моряки атомных подводных лодок, употреблявшие по 200 граммов сухого вина, прозвали его в честь разведчика «стаканом Иванова». Восстановившись от болезни, Михаил Иванов дожил до 2013 года. Скончался генерал-майор ГРУ в возрасте 101 года
Источник: russian7.ru
